Подаюсь бедрами вверх, он делает несколько плавных толчков растягивая. И потом снова глубокий.
—Ты принимаешь таблетки?
Отрицательно кручу головой.
—Я успею,— кивнув, окольцовываю его ногами.
Он резко и быстро вбивается в меня, то прикусывая подбородок, то гуляя горячим языком по шее так, что меня продирает, будто когтями по позвоночнику. Тело горит и отвечает на его глубокие толчки короткими сильными спазмами удовольствия.
Скольжу ладонями по его спине, вжимаюсь пальцами в плечи, черчу ногтями бороздки в волосах. Он что-то шепчет мне на ухо, но я не улавливаю слов. А потом стискивает крепче, и на волне сокращений внутри меня, ворвавшись языком в рот, вдруг с хриплым стоном резко выходит. Окатывая мой живот и лобок спермой.
Часто дышит, прижимая к себе. Я чувствую, как его тело подрагивает, выпуская напряжение.
—Совсем голову из-за тебя потерял, как пацан…— тихо смеялся, чмокнув в плечо.— Я чистый, в этом плане можешь не беспокоиться…
—Я и не беспокоюсь…
Перекатываясь, укладывает меня себе на грудь. Медленно гладит спину, бедра, трется подбородком о лоб.
—Может ну ее нафиг, эту бухту? Чего мы там не видели?
—Ну уж нет!— выкручиваюсь из его объятий и выпрямляюсь на нем.
—Пойдем!
—Куда?— лениво потягивается
—Куда-нибудь поедим.
—О-о-о! Проголодалась?— подмигивая, ловит мою руку, сцепляя замком ладони.— Секс он такой, да. Сжигает кучу калорий. Ой!— получает от меня тычок.— Хорошо, мы будем им только заниматься, говорить о нем не будем,— провакационно обводит пальцем ореолу, задевая сосок.— Какая прелесть, ты краснеешь…
Глава 30
На стоянке аэропорта нас ожидал припаркованный внедорожник Виктора.
Черная Тайота лохматого года, за счет округлых форм и холености, выглядела, как сытый домашний питомец, давно ставший членом семьи, которому частенько перепадает любимое лакомство.
В ночной стылости, после южного солнца, распахнутая передо мной дверь автомобиля казалась пристанищем тепла и уюта.
—Добро пожаловать в жаркие объятия Росинанта,— театрально расшаркался Рыжий.
—А что ж ты его мне сразу не представил?— притворно возмущаюсь, пристегивая ремень.— У меня, кстати, машину зовут Муха.
—Ни один мужик, не хочет выглядеть свихнувшимся чудиком перед девушкой, которая нравится… А тут я такой, с полным набором — Виктор, Росинант, Жорик…Обнажение души, знаешь ли…это степень доверия к избранным.
—Даже боюсь представить кто такой Жорик…
—Морской хряк…
—У тебя есть морская свинка?— расширяются мои глаза от восторга.
—Так уж получилось,— неопределенно пожимает плечами.— Смотри…— листает фотки в телефоне с упитанным таким, рыжим грызуном. Сверкая зубами, Жорик сидя на плече, льнет к Линцу, толкаясь щекастой головешкой снизу в челюсть.
—Какой классный…на тебя чем-то похож!
—Ага…такой же красавец…— показывает снимок, где корчит уморительную гримасу, копируя морду Жорика, прижатую к его лицу.
—Ооо,— смеюсь над ними.— А почему Жорик?
—Потому что — прожорлив, жаден и ленив…но при всем при этом, очень, очень хороший и добрый мальчик…
Мои губы растягиваются в улыбке, от любовной характеристики зверька.
—А Росинант?
—Оо, да тут совсем просто. Достался мне изнуренной старой клячей,— убирает телефон и заводит своего Росинанта.— Но видишь, я его откормил, подлечил и он служит мне верой и правдой…чем не Росинант? А что, звучит гордо…РРРосинант!— вздернул головой и заржал, как конь.— Сервантеса-то, в наше время мало кто читал, так что я вру непосвященным, что Росинант в переводе с испанского означает Скакун,— и снова ржет конем, а я над ним.
Действительно, если б мне такое «обнажение души» Линц продемонстрировал при первой встрече, «с большим приветом» — было бы самым мягким эпитетом для бородатого детины… Ну а так…Да…просто жизнерадостный
—А у тебя почему Муха?
—Маленькая, шустренькая, пузатенькая.
—Пыжик?
—Нет, но близко.
—Ситроен?— включив поворотник, выезжает со стоянки.
—Бинго!
—Маленькая машинка для маленькой девочки?— поглядывая на меня врубает магнитолу и печку. По салону разливаются музыка и приятное тепло.
—Это был подарок!
—Лепрекона? Красненькая поди?— в голосе слышна насмешка.
—Желтенькая. А красненькая у Вали.
—О-о-о! Отличный выбор первой машины для дочери,— тут же переобувается, и я прыскаю от смеха.
—С чего ты взял, что отца?
—Ты живешь с мужчиной, и забота о своей женщине его обязанность.… - хмурясь, морщит лоб.— И если Лепрекон не идиот, и не жмот, а машинка у тебя маленькая, значит это еще автомобиль для оттачивания навыков вождения, то есть первый…Что-то мне подсказывает, что мама скорее бы подарила украшение…остается отец.
Возразить было нечего, да и незачем. За окном в темноте мелькали фонарные столбы. Часы на приборной панели показывали половину первого. Вот он и наступил новый день, в котором волей-неволей всплыла банальная проза жизни с ее неопределенностью.
И опять я вернулась к тому, от чего так усиленно пряталась. Ответу на вопрос: «Что делать?», которого у меня все еще не было…
Виктор ничего не предлагал. Сама я, тем более не хотела выглядеть навязчивой Дыздымоной, фантанирующей радужными надеждами.
Потрясающий любовник, щедрый эмоциональный донор, остроумный собеседник… с ним было хорошо в моменте. Без планов на будущее, которые я зачем-то начала примерять к нам, как к паре.
Так, Вика, стоп! Плюнь, разотри и иди дальше!
А вот на счет дальше…
Стало совершенно очевидным, что Свиридова я больше не люблю. И почему-то, после снизошедшего озарения, куда-то исчезло преследовавшее ощущение беспомощности перед ускользающей реальностью.
Я вдруг отчетливо поняла, что трачу себя, на то, что не приносит мне удовольствия и радости. Что стала уступчивой, готовой подстраиваться под ситуацию, чем-то жертвовать, от чего-то отказываться, позволила собой понукать. Превратилась в бледную тень жизнерадостной оптимистки, которой была в двадцать.
И вот сейчас, тот самый момент, когда нужно принимать решение, как и куда двигаться дальше.
Разумеется, ни о какой свадьбе, теперь и речи идти не может.
С Алексеем наши отношения исчерпали себя.
Видит Бог, я как могла, боролась за них. Старалась сохранить и сберечь. Но, одних моих усилий оказалось недостаточно.
