Когда ты здесь.»
Ёлка — Около тебя
Яна
Счастье многогранно. Оно взъерошенное и босоногое, уплетает сырники на кухне. Оно матерящееся и мокрое, пытается удержать брыкающегося кота. Оно пушистое и мурчащее, путается в ногах и выпрашивает еду со стола. Оно нежданное, но такое сладкое, что мне невольно становится страшно. Так не бывает. Не со мной.
Рано или поздно я разобью его. Не удержу в дрожавших ладонях, как это случалось прежде. И тогда вновь наступит холодная и беспросветная тьма, разъедающая меня изнутри. Затопит моё сознание, утягивая на самое дно. На этот раз навсегда.
—Всё будет хорошо,— шепчет Сергей в мою макушку, крепко сжимая в своих объятиях.
Я делаю вид, что верю. Прячу лицо у него на груди и свято надеюсь, что именно так все и будет. Мне ведь большего и не нужно. Чтобы просто он был рядом. Обнимал меня вот так же крепко, гладил по голове и вселял в веру в наше общее счастливое будущее. И чтобы Тимка улыбался своим щербатым ртом не только когда наглаживает своего вновь обретенного пушистого друга. Чтобы горе больше не постучалось в нашу дверь…
Именно поэтому, появление Инны становится для меня громом среди ясного неба. Я подсознательно жду неприятностей. Раз за разом повторяю себе, что ничего еще не случилось, но волна надвигающейся катастрофы уже зарождается где-то на краю сознания, готовится сорваться в любой момент и к чертям затопить наше благополучие.
—Мне неловко выдергивать Вас из отпуска…— Инна кивает в сторону гостиной, где притаились мои домочадцы и тяжело вздыхает.
—Зайдешь?
—Нет, нет. Я на секундочку,— рьяно отказывается девушка, на что я лишь облегченно выдыхаю, совсем не заметив, что задержала воздух в легких, напряженно ожидая её ответа.
Да, я эгоистично не хочу ни с кем делить своё счастье. Оно такое хрупкое, мимолетное, что одно лишнее движение грозит его целостности. И пусть Инна не тот человек, от которого я могу ждать неприятностей, но что-то внутри меня рьяно защищает мой маленький мир от любых посягательств.
—Леонова уволили. Михаил Семенович желает видеть Вас в кресле своего заместителя,— Инна счастливо улыбается.— Поздравляю.
Реальность накрывает меня бетонной плитой. А ведь совсем недавно я действительно хотела кресло заместителя генерального. С остервенением доказывала директору, что стою гораздо большего, чем Леонов. Но всё это было так давно, словно в другой жизни. А теперь…
Хочу ли я этого в свете последних событий? Определённо нет. Работа весьма паршиво, но в какой-то степени спасала меня, дарила возможность забыться. Сейчас же необходимость в этом отпала. У меня был Тима, был Сергей и даже кот…
—Я не могу. У меня ребенок, ему необходимо моё присутствие рядом. Ты должна меня понять…
—Я прекрасно Вас понимаю как мать. Но Яна Витальевна — это Ваш шанс.
—Шанс?— я горько усмехаюсь.— Это был мой стимул жить, а сейчас…Сейчас у меня совершенно другие стимулы для этого.
—Всё в порядке?— Сергей появляется как нельзя вовремя.
Я киваю, нежно улыбаюсь ему и, переведя взгляд на Инну, развожу руками.
—Как-то так.
Благо Инна понимает меня без слов. Переводит взгляд на Царёва, кивает каким-то своим мыслям и, пробормотав несколько слов на прощание, скрывается за входной дверью, оставляя нас двоих в узкой прихожей квартиры.
—Меня повысили,— как-то безрадостно объявляю я, отведя взгляд. Мне отчего-то слишком боязно посмотреть ему в глаза.
Да, я отказалась. Отказалась потому что прекрасно понимаю, что с появлением в моей жизни Тимофея я больше не смогу уделять работе должного внимания. Признаться, я даже думать не могу о том, что однажды мне все же придется выйти из затянувшегося отпуска, оставив Тиму на попечения школы, няни, Господа Бога. Не могу. Не хочу.
—Мне можно тебя поздравить?
—Не стоит. Я ответила отказом,— глухо отвечаю я и пытаюсь проскочить мимо него в гостиную, но занявший весь дверной проём Сергей не позволяет мне это сделать.
Царёв ловит меня за локоть, притягивает к себе и оплетает руками, умащивая подбородок на макушке. Дышит ровно, невесомо кончиками пальцев проводит по позвоночнику и улыбается.
Я не могу видеть его лица, ибо, уткнувшись носом в яремную ямку на его шее, стараюсь сдерживать свои слишком смешанные и непонятные для меня самой чувства, но почему-то со стопроцентной уверенностью могу сказать, что Сергей растягивает губы в улыбке.
—Тебя это веселит?— раздраженно тяну я.
—Нисколько,— пожимает он плечами.— Просто вдруг вспомнил, какими мы были. Я и ты. Как любили, ценили, дорожили друг другом. Как точно так же обнявшись стояли по утрам, когда ты неохотно отпускала меня на работу, и как встречала горячими поцелуями с работы, будто мы не виделись целую вечность.
—Тогда именно так мне и казалось…
—А сейчас?
—Сейчас я сама до конца не понимаю, что происходит. Будто то бы долгое время ты сидел в кромешной темноте, а потом кто-то включил свет. И я так боюсь, Сереж. Боюсь, что его выключат снова…
—Мяу!— возмущенно вопит еще до конца не обсохший от водных процедур кот, вклиниваясь между нами, раздраженно, словно плеткой, огревая наши ноги хвостом.
—Кот! Стой. Пусть уже себе обжимаются!— шепчет Тимофей, притаившись где-то за спиной Сергея.
Всхлипываю, то ли от плача, то ли от рвущегося наружу смеха и, спешно вытерев успевшие набежать слезы, встаю на носочки, выглядывая из-за плеча Царёва.
—Голодный?
—Ой,— округляет глаза ребенок.— Я не хотел мешать. Это всё кот.
—Ты не помешал,— качаю я головой.— Так что? Как насчет обеда?
—Пицца?— выносит на обсуждение своё предложение Сергей.
—Пицца!— счастливо взвизгивает Тима, подскакивая на месте.
—Тогда предлагаю развеяться. Пицца, парк, аттракционы и конечно же мороженное.
—Сереж, рука,— напоминаю я бывшему мужу, положив ладонь ему на плече и легонько сжав.
—Думаю, что Тимофей вполне управится с мороженным и одной рукой,— подмигивает Тимке Сергей и тот тут же согласно кивает.
—Мяу!
—Прости друг, но ты остаешься дома. Так уж и быть, дадим тебе кусок колбасы,— улыбаюсь, поглядывая на пушистого, который таращит свои раскосые зеленые глаза, а затем, махнув напоследок хвостом, скрывается из виду, теряясь в недрах квартиры.
—Кажется, он согласен…
—Еще бы. За колбасу то,— хмыкает весело Сергей.
17.1. Яна
«На чьей ты стороне, мой ангел хранитель?
Союзника во мне искал, но не видел.
В любви, как на войне — копил, но не тратил.
На чьей ты стороне, мой ангел-предатель,
