Ах вот, в чем дело: кольцо, которое висит у меня на шее, оно выскользнуло из выреза платья и свисает на всеобщем обозрении. Вот привязался; что хочу, то и ношу! Сердито заправляю кольцо назад под одежду, но странный оборотень подходит, становится на задние лапы и зубами осторожно вытаскивает его назад. Да убери ты свой мокрый нос, вот только волчьих нежностей мне не хватало! И вообще, что за нарушение субординации?! А ну, место, сию минуту!
Но волк и не думает меня слушаться. Обнюхав кольцо, он сдерживает тоскливый вой, рвущийся из его горла, и, наконец, спрашивает по-человечьи, прерывающимся от волнения голосом:
— Откуда это у вас?
— Оно принадлежало моему приемному отцу, а в чем дело?
— Оно принадлежало моему самому лучшему другу.
…Если бы кто-нибудь увидел меня сейчас со стороны, то вряд ли поверил бы в реальность происходящего. Я сижу на полу и обнимаю громадного волка. Мы вместе плачем, кровь целыми ручьями стекает и пачкает мое жутковатое кожаное платье и бурую волчью шерсть.
Я уже собиралась рассказать Вику о том, чем был для меня наставник и как много он для меня значил, но тут в дверь осторожно постучали. В ответ на мое раздраженное «да, войдите», дверь открылась, и на пороге появился собственной персоной мой заместитель. Просто нечеловечески красив, ни дать ни взять, картинка в раме.
— Прошу извинить меня, госпожа президент, не соизволите ли вы почтить своим посещением рабочий кабинет?
— Да, через несколько минут я освобожусь и подойду к вам.
Снова Питер. Наше время
Она — там, а я сижу себе преспокойно и ничем не могу ей помочь. Какая же я свинья после этого! Хотя, с другой стороны, чем я ей помогу, если она — в Румынии, а я — здесь? Шантажистам тоже хвост прищемили. Спасибо людям из ордена; все-таки, что ни говори, а организация с такими старинными традициями не утратила своего влияния. Может, на досуге провентилировать вопрос, как стать хотя бы кандидатом в члены? Интересно, как там у них — членские взносы, ежеквартальные собрания?
Ладно, об этом как-нибудь потом, сейчас главное, чтобы Элеонора дел не натворила, она последнее время сама не своя. Надо же, а я думал, что разборки бывают только среди живых, а тут — на тебе. А ведь смех смехом, если Элеоноре он был приемным отцом, то и мне, значит, вроде тестя. И что же теперь, звонить Чернову, который парголовскими командует, — так, мол, и так, тестя у меня грохнули. Только вот какая незадача — он был, некоторым образом, вампир, и наехали на него тоже вампиры. Жить по понятиям не хотел, вот с ним и разобрались. И что, интересно, ответит на такое друг детства? Скорее всего, пришлет с курьером ящик хорошего коньяка на опохмелку и телефон личного нарколога. Нет, одному здесь тоже не разобраться. А, собственно говоря, почему одному, у меня же есть друзья, мы с детства друг за друга горой…
— Алло, Толян, извини, что так поздно, у меня тут дело на миллион евро.
— Ой, Сережа, как замечательно, что ты позвонил! А Толик сегодня у родителей. Как у тебя дела? А я готовлю новый номер. Ты себе не представляешь, до чего все здесь безынициативные, все приходится делать самой! С верстальщиком вот тоже разругалась: его дело — работать в заданной концепции, а не влезать, когда не просят, со своим мнением…
— Подожди, Ириша, у тебя газета… э-э-э… горячих новостей? А криминальные разборки тоже по вашей части?
— Вообще-то мы специализируемся на новостях частной жизни и светских скандалах, но если информация окажется интересной, отчего бы нет. А что случилось? А эротический аспект там присутствует?
— Да я, вообще-то, сам спросить хотел: не поступало ли к вам информации — криминал с мистическим уклоном? За период… Черт, да ведь тогда и вашей газеты еще не было.
— Нет, отчего же, такая информация была. Представляешь себе — на одного из посетителей клуба «Декаданс» напал вампир! Ты только подумай, какую статью можно было бы из этого сделать! Интервью с одной из сотрудниц клуба, экскурс в историю, а название — «Вампиры среди нас — правда или вымысел?». Просто конфетка бы получилась! Но идея была вульгарно задушена в самом зародыше. Нам позвонили и настойчиво порекомендовали отказаться от обсуждения этой темы. Лично меня бы ни капельки не испугали никакие угрозы, ты же знаешь, на что я способна. Но эти перестраховщики из руководства велели сидеть и не высовываться; можно подумать, что на дворе пятидесятые годы! Что? Да, разумеется, Толик сразу тебе перезвонит. И еще: у нас скоро презентация нового скандально-эротического приложения, в будущую субботу, в девятнадцать часов, музей НИИ швейных машинок. Приходи, будет очень интересно!
Где-то в Европе. Когда-то давно.
А потом уже не так давно
В эти подвалы, расположенные под собором, построенным в стиле «пламенеющая готика», не рискует забраться ни одна живая душа. Место их полностью соответствует вертикальной модели мира, принятой в Средние века. Все, что направлено вверх, стремится к божественному, расположенное ниже целенаправленно движется в противоположном направлении.
Подвалы гораздо более древние, чем собор, фигурирующий среди основных достопримечательностей. Когда-то, задолго до наступления христианства, здесь проводились обряды, при наиболее смягченном описании которых, кровь застыла бы в жилах даже самого черствого из людей. На плиту из черного камня пролилось немало крови, и она была вовсе не звериной. Нет лучше места для тех, в чьих руках судьба всех не-мертвых и кто следит, чтобы они не уклонялись с предначертанного пути.
В одном из подземных помещений, куда никогда не проникает солнечный свет, обустроено нечто вроде жилища. Убранство дальней комнаты напоминает витрину в лавке похоронных принадлежностей. Лакированный гроб на постаменте, траурные занавеси по стенам, венки и свечи из белого воска в старинных канделябрах. Впрочем, свечи присутствуют исключительно в виде украшения; та, которая любит проводить здесь время, не нуждается в каком бы то ни было освещении.
Ночь только что наступила, но хозяйка подземного жилища не спешит отправляться на охоту. Худощавая блондинка в черном мужском костюме с удобством расположилась за громадным письменным столом, непринужденно задрав ноги прямо на малахитовую столешницу.
Нельзя сказать, что она хороша собой. Появись эта женщина в обществе людей, за ее спиной непременно стали бы перешептываться, лицемерно сочувствовать. Как, наверно, тяжело быть настолько некрасивой; если на такую и найдется кто-нибудь, то разве что польстившись на хорошее приданое. Крохотные, глубоко посаженные глазки, немного асимметричные черты лица, волосы, которые при всем желании не назовешь блестящими и густыми.
Но мнение любого из представителей людского племени не имеет для нее никакого значения. Разве охотника должно интересовать мнение утки или рябчика? А у детей ночи имеются свои понятия о красоте, и она вполне им соответствует. Во всяком случае, так объяснил ей отец, которого называли королем вампиров, и пусть кто-нибудь из этих однодневок попробует ему возразить, если осмелится.
