«Итак, вы говорите, что «настоящий» Оливер Кромвель действительно собрал свою семью и отплыл в Новый Свет под настоящей фамилией Уильямс?» спросила Пайпер.
«Да».
«Я все еще не понимаю, Пердс, почему Писец решил очернить Оливера Кромвеля?»
«Моя теория заключается в том, что Писец хотел отомстить. Когда он был молодым человеком и его приходилось прятать ради его собственной безопасности, Арбелла спрятала своего сына Генри у человека по имени Оливер Кромвель, который жил в Хинчингбрук-Хаусе в Кембриджшире. Он был дядей этого Оливера Кромвеля. Пока я читал признания, мне пришло в голову, что Писец, возможно, обвинил этого человека в радикализации ее брата и решил очернить его.»
«Но, черт возьми,— сказал Кит,— «Оливер Кромвель», правивший во время междуцарствия, был антимонархистом».
«Был ли он все же? Писец оставил сведения о коронации лидера в этот период. Записано, что Кромвель, республиканец, провел коронацию во всем, кроме имени, и к нему обращались «Ваше высочество».»
«Нет!»
«В 1657 году, согласно официальным записям, парламент предложил Кромвелю корону, и, как говорили, он отказался. Однако церемония восстановления его в качестве лорда-протектора 26 июня 1657 года состоялась в Вестминстер-холле, и кресло Святого Эдуарда, трон, используемый при коронациях, было доставлено туда из Вестминстерского аббатства. Кромвель носил пурпурную мантию, подбитую горностаем, и использовал меч правосудия и скипетр, как при традиционных коронациях. С тех пор к нему обращались как к монарху, и когда он умер, его сын Ричард был назван его преемником Еще более странно, что 11 июля, после этой церемонии, Кромвель пошел на то, что фактически было небольшим прогрессом. Он отправился в Бристоль, где был объявлен государственный праздник, затем через Уэльс в Тенби, где Генрих VII и Джаспер Тюдор бежали через туннели во время Войны Алой и Белой розы, а затем он отправился в Милфорд-Хейвен.»
«Ни за что…» прошептала Пайпер.
«Несмотря на то, что считается, что в этот период не было монарха, доказательства того, что существовал король, который все это время прятался у всех на виду, ошеломляют. Это никогда не было Междуцарствием, это была исчезнувшая монархия, но мы так привыкли принимать то, что нам говорили на протяжении многих лет, что никто из нас никогда не признавал того, что все это время смотрело нам в лицо».
Наступила ошеломленная тишина.
«Ричард IV», - сказал Кит, несмотря на напряжение. «Гравировка на медальоне. Это был подарок не от Арбеллы ее сыну, а от ее сына Генри, которого мы знаем как Оливера Кромвеля, ее внуку».
«И это объяснило бы королевский номер в вашем новозеландском документе», - сказала Пердита.
«Какой документ?» поинтересовался Каллум.
Кит вытащил длинную защитную трубку, которая торчала из его спортивной сумки Фреда Перри, и извлек древний документ, находившийся внутри. Положив его в центр стола, он достал несколько мягких гирь, чтобы удерживать скручивающийся пергамент. «Я купил это через несколько дней после того, как Пердита впервые переехала в дом Маркиза», - объяснил он. «Хотя тогда мы понятия не имели, что это окажется имеющим отношение к ее поискам».
«Что это?» — спросил Каллум, вглядываясь в старую карту.
«Это документ о праве собственности на острова Новой Зеландии, датируемый 1600-ми годами и предшествующий капитану Куку, который открыл их только в апреле 1769 года. Я думал, что это подделка, поэтому и купил ее для Иерусалима. Затем, когда он появился, стало ясно, что что-то пошло не так. Пергамент был составлен неправильно, и в самом документе были ошибки. В нем утверждалось, что Елизавета была на троне в январе 1558 года…»
«Тогда на троне была Мария Тюдор», - перебила Сьюзен. «Елизавета стала королевой только 17 ноября 1558 года».
«Точно, мам», - сказал Кит. «Еще более сомнительной, однако, была случайно размещенная римская цифра IV, которая, как указала Пердита, была неправильным номером правления для любых монархов в семнадцатом веке. Мы не обращали внимания на королевский номер, пока Олаф не вручил Пердите серебряный медальон, внутри которого было посвящение королю Ричарду IV.» Кит вставил еще один прозрачный элемент в проектор и направил его на экран. Алистер и Сьюзен подавили вздохи удивления. «Это палимпсест, и читать его сложно», - признался Кит, водя лазерной ручкой по буквам, пока говорил,— «но в нем говорится: «По приказу короля Ричарда IV, в год от рождества Христова тысяча шестьсот пятьдесят восьмой, я объявляю о помиловании моей бабушки, леди Арбеллы Стюарт, вдовствующей герцогини Херефорд и вдовствующей графини Леннокс». Остальное было утеряно.»
Кит снова сел, и Пердита протянула руку, чтобы поместить другое изображение на проектор.
«Это одна из картин, которые мы обнаружили в гроте», - объяснила она. «Я предполагаю, что это коронационный портрет Ричарда IV, человека, который недолго был королем после смерти своего отца, но которого сменил Карл II, когда Тайный совет пригласил монарха Стюартов вернуться в качестве короля».
«Это возможно», - сказала Пайпер, уставившись на изображение. «Несмотря на мою первую мысль, что это был художник-любитель, это могло быть в школе Роберта Уокера, который был парламентским художником в период Междуцарствия. Это имело бы смысл, потому что он нарисовал Оливера Кромвеля и Генри Айретона, который предположительно был зятем Кромвеля. Нет причин, по которым ему не было бы поручено нарисовать также сына Оливера Кромвеля».
«Как ты думаешь, другой, мужчина с рыжими волосами, может быть Уильямом Фицаланом?» — спросила Пердита.
Пайпер на мгновение задумалась над этим, затем сказала: «Одежда наводит на мысль о позднем елизаветинском периоде, а рентгеновские снимки показали, что инициалы У.Л.М. исчезли на заднем плане. Я подозреваю, что это Иеронимо Кустодис, фламандский художник-портретист, который был популярен в конце правления Елизаветы, так что это изображение вписалось бы в правильный временной период».
«Тогда это возможно, Пайпс», - подтвердила Пердита.
«Я бы сказала, что это вероятно», - ответила ее сестра.
Находясь рядом с ней, Пердита чувствовала растущее напряжение в комнате и знала, что ей придется объяснить самое поразительное открытие. «Тюдоров всегда изучали больше, чем Стюартов», - продолжила Пердита. «В истории есть все: драма, любовь, смерть, развод, жестокая харизматичная злодейка, ледяная королева. Я подозреваю, что, когда Писца попросили внести эти изменения, целью было изобразить Стюартов как славных спасителей, которые собрали страну воедино после хаоса, вызванного незаконнорожденной династией монархов. Вместо этого ее истории были настолько дразнящими, что это заставило Стюартов отойти на второй план».
«Но, Пердс, как это было возможно?» — спросил Каллум. «Наверняка кто-нибудь помнил реальные события?»
«Как? Это было сотни лет назад. Бьюсь об заклад, большинство из нас не могут вспомнить в деталях исторические события, которые происходили в течение нашей собственной жизни. Возможно, я ошибаюсь, но я думаю, что Писец был тем, за кем мы следили с тех пор, как впервые начали это задание. Кто-то, кого, по моему собственному признанию, систематически вычеркивали из истории.»
