И перед мамой встали различные задачи. Например, выработать свое отношение к сексу и его последствиям, поскольку самое последнее новообразование, которое появилось уГрандмам,— это аборты. ИГрандмамы делали их, сильно не задумываясь, подталкиваемые к этому всем ходом своей жизни. По существу, уГрандмам не было выбора, ужас нищей многодетной жизни в деревне стоял перед глазами, необходимость быть пожизненно включенной в производство тоже подводил черту под материнством. Но сущностное сакральное знание о значении аборта жило в душе женщин всегда, поэтому вместе с завоеванием новых ценностей Мамы получили по наследству идею того, что делать аборты — это очень плохо.
Это действительно плохо — распоряжаться чужой жизнью, брать на себя такую ответственность. А поскольку идея негативного значения аборта и влияния этого шага на душу женщины наложилась на потерю гендерных ориентиров, снижение значения мужчины в семье и недоверие к его роли, то Грандмамы передали Мамам установку, что аборт — это неизбежное следствие сексуального общения с мужчиной, и коль скоро это плохо, то ограничить абортный беспредел можно, только ограничив сексуальный контакт с мужчиной. Как говориться, есть мужчина — есть проблемы (аборт, произвол в семье, женские обиды и страдания), нет мужчины — нет проблем.
И как только у женщины брезжил впереди огонек интереса к сексу, как сразу же им по носу щелкали последствия этого интереса. Это всегда разрушение старых семейных стереотипов, путь к развалу семьи и одиночеству. Такой ценой женщине секс был не нужен, и женщина оставалась с тем, что есть, транслируя и своей дочери безотказно работающую на сохранение серого, но стабильного бытия, установку. «Не жили плохо, нечего и начинать». Оргазмы, охи, вздохи, страстные объятия — все это для фильмов, а в жизни нужно твердо стоять на земле.
И если Грандмама не имела морального права развестись и избавиться от тягостного существования в роли подчиненной и страдающей жены, то Мама такое разрешение получает: в стране появляется статистика разводов, женщины впервые заявляют о своем праве выбирать. Мужчина в доме — это объект, с которым приходилось считаться, под него подстраиваться, терпеть его притязания и поведение, пороки и слабости. И путь избавиться от своей женской доли и роли страдалицы лежал на поверхности: изгнать мужчину из дома. Но и тогда по разным причинам немногие могли позволить себе развод, усугубляя положение дочерей. Дочери видели страдания матери и весь негативный флер вокруг ее замужества и получали гендерную контрустановку: женщиной быть плохо.
Получается, уМам было только два пути: в муках сохранять свой брак и подавать дочери контрпример или избавиться от мужа и снова подать дочери пример, что одиночество решает женские проблемы страданий, абортов, подчинения и боли.
Если женщина вступала на путь сексуальных экспериментов, что равносильно было потере семьи, то женщина часто платилась за это нелицеприятной ролью разведенки и брошенки. Поэтому многие женщины сознательно блокировали этот интерес. Сексуальное общение с мужем неизбежно ассоциировалось с неудовольствием, терпением и абортами, что в свете отрицательного сакрального значения последних подводило женщин к единственному решению избавиться от ответственности за аборт — ограничить сексуальное общение с мужем.
Поскольку вместо полного дома детей семья имела одного-двух отпрысков, то встал вопрос об их персональном развитии и воспитании. В многодетных семьях максимум, что могут позволить себе родители, это совместные традиционные семейные мероприятия: празднования дней рождений, больших праздников, спортивные игры. Заниматься отдельно с каждым было невыполнимой задачей. И потомки многодетных семей, ущемленные дефицитом матери и личного пространства, быстро сепарировались, находили свое место в жизни, отделяясь от родительской семьи.
А вот семьи с одним ребенком или двумя детьми имели профицит родительской любви на одного потомка, что формировало другой перекос. Материнство и родительство в целом сводилось к результату: ребенка надо родить, вырастить, выучить и на место посадить. То есть родители брали на себя роль проводников, ампутируя детям возможность самим устраивать свою жизнь, принимать решения и учиться на собственных ошибках. Родительское воспитание включало в себя внешние ценности (образование, хороший старт), но исключало внутренние ценности (формирование гендерной роли, укрепление идентичности). И мы хорошо это видим по установке, которую получили наши Мамы: «Будь независимой». Многие мои пациентки подтверждают, что именно так их и воспитывали родители: «Будь независимой». Родители говорили: «Учись, поступай в институт, пусть у тебя будет своя специальность в руках, чтобы быть независимой». Когда я прошу пациенток поразмыслить и ответить на вопрос, от кого надо быть независимой, многие без труда дают ответ: «От мужчин!» Женщин воспитывали в гендерной путанице, прививая им мужскую роль и формируя в них потребность в независимости от мужчин! А мы хотим, чтобы в нашей жизни был секс, отношения и партнерство, когда мы изначально воспитаны так, чтобы все это исторгнуть из своей жизни! И женщины подтверждают это. Да, мои родители жили плохо, они постоянно ссорились, отец пил, гонял мать и нас, детей, мать ничего не могла сделать, сколько раз мы уговаривали мать развестись, а она не могла ит.д. Поэтому установка: «Будь независимой от мужчин» ложилась на хорошо подготовленную почву: «Вот видишь, дочка, как плохо мне, твоей матери, живется с мужчиной? Учись, трудись, достигай в жизни такого положения, чтобы стать независимой от мужчин».
И женщины учились.
И Росинка наша тоже училась.
И вы учились.
И я училась.
Но тогда снова и снова встает вопрос: зачем женщине нужен мужчина? Тем более что в молодости гормоны берут свое, хочется и любви, и романтики. Многие женщины мечтают о материнстве. Да и статус семьи для женщины как-то привычнее, она получила эту идею в наследство от своей мамы вместе с идеей страданий в браке и избегания секса.
Итак, получить статус семьи. Но это же надо как-то взаимодействовать с мужчиной, как-то с ним договариваться. А перед этим надо выбрать такого мужчину, чтобы его не стыдно было с родителями познакомить, а потом от него рожать.
И мужчина снова выбирается исходя из мешанины гендерных ролей. Никаких внутренних ценностей, которые бы могли повлиять на выбор женщины, она не усваивает: любовь, понимание, взаимная поддержка. Все эти ценности, безусловно, проговариваются, но это звучит только как прекраснословие. В жизни женщина не получает ни одного примера, где бы эти ценности нашли выражение и сработали в виде счастливой истории. В итоге, транслируя вербальный посыл: хочу найти любовь,— женщина следует невербальному посылу своей матери. Мужчина должен быть семейным функционером: дать тебе статус, детей и зарплату. Поэтому ищи не любовь, а мужа.
А семья середины XX века — это уже не патриархальная многочадная ячейка общества, где в натуральном хозяйстве каждому нашлась работа и где некогда задумываться о своей тяжелой участи. Эта семья — соединение двух совершенно разных людей, запертых в клетке брака, которые собрались на какое-то время, чтобы называться семьей, в социальном одобрении произвести на свет нескольких детей и чтобы, устав от причуд и слабостей друг друга, расстаться на негативной ноте и никогда больше не встречаться.
