Летом 216г. до н.э.
[1058] Антиох провел через Тавр армию, которую он подготавливал весь прошлый год. Впервые он появился как царь в стране, за обладание которой его династия боролась так долго, но которая сейчас была разделена между пятью царями, несколькими еще более мелкими династами, домом Птолемея, свободными греческими городами и горными племенами. В лице АнтиохаIII дом Селевка совершил свою последнюю попытку овладеть Малой Азией. На данный момент эта атака была направлена на одного Ахея. В пользу Антиоха, когда он совершал эту атаку, говорили два фактора. Одним было то, какое влияние оказывало имя Селевкидов на македонских воинов. Другим – взаимная враждебность держав, которые разделили между собой селевкидское наследие. Когда последний селевкидский царь, брат Антиоха, пересек Тавр, врагом был Аттал; сейчас Аттал и Антиох были готовы объединиться против Ахея
[1059]. У Ахея, очевидно, не было друзей, кроме Египта, а Египет при ПтолемееIV был еще в большей степени «тростью надломленной»
[1060], чем когда-либо. «Сила их – сидеть спокойно»
[1061].
Сведений о ходе этой войны не сохранилось. Когда туман рассеивается, то оказывается, что Ахей был изгнан с поля боя. У него остались одни лишь Сарды. Этот практически недоступный город стал осаждать Антиох (214 до н.э.). Затем на какой-то момент наша история приобретает особенную живость.
Беспрестанный ряд стычек, нападений и военных планов не привел ни к какому результату. Осаждающим пришлось смириться и положиться на неопределенную перспективу: когда-нибудь город покорится из-за голода. Но критянин Лагор не разделял всеобщего пессимизма. Он был убежден, что можно найти способ попасть в город. Сама его мощь должна была усыпить бдительность осажденных, и самые отвесные уступы должны были охраняться наименее тщательно. С этой мыслью Лагор каждый день внимательно оглядывал укрепления. В одном месте было ущелье, в которое осажденные выливали помои, и критянин заметил, что, когда оттуда взлетали птицы, они обычно садились на камни и каменную кладку над ними; следовательно, здесь не было людей. Ночью он вскарабкался на эти скалы, осмотрев все места, куда можно было упереть ногу или лестницу. Наконец план его был готов, и он сообщил его царю. Антиох одобрил предприятие и позволил ему взять с собой в качестве товарищей-командиров этолийца Феодота и Дионисия, командира гипаспистов
[1062]. Выбрали ночь, когда не должно было быть луны в предрассветные часы. Вечером изо всей армии отобрали пятнадцать человек, которые должны были пойти с этими тремя командующими и установить лестницы. Еще тридцать выбрали, чтобы они ждали немного ниже. Как только пятнадцать воинов подготовили стену, они должны были захватить определенную дверь изнутри; тридцать других должны были взбежать наверх и прорубить петли и притолоку снаружи. Третий отряд, в 2000 человек, должен был держаться наготове, чтобы прорваться через дверь, как только ее откроют, и занять театр. Чтобы из-за всех этих приготовлений в лагере не пошли слухи, сказали, что, согласно полученным разведывательным данным, подкрепление, состоявшее из этолийцев, скоро попытается войти в город через ущелья и необходимо выставить против него особые пикеты.
Ночью, как только зашла луна, отобранные отряды заняли позиции под скалами. Когда настало утро, лагерь не увидел никаких изменений в обычном распорядке: караулы сменили как обычно, и армия собралась на парад на ипподроме вне города. Но когда Лагор и Дионисий поднялись на свои лестницы, их увидели люди снизу (но не сверху) и фигуры на окутанных туманом скалах привлекли всеобщее внимание. Возбуждение в лагере, то, как все воины смотрели наверх, заметили и караульные в городе, но Ахей только продолжал гадать, в чем дело, и беспокоиться. Тем не менее он послал отряд воинов, чтобы те укрепили стену в той части, на которую показывали, однако, поскольку проход там был отвесным и узким, у них ушло много времени, чтобы добраться туда.
Между тем Антиох, понимая, что волнение среди войск может выдать его план, решил отвлечь противника, атаковав Персидские ворота на противоположной стороне города. План удался. Градоначальник Арибаз отправил туда свой гарнизон навстречу врагу, поставил людей на стену и вышел из города, чтобы атаковать колонны нападающих. Тогда дверь на скале удалось взять; две тысячи воинов заняли театр. Арибаз оказался между двух огней: он поспешно вернулся в город. При этом он так торопился отступить, что не смог помешать отряду, с которым сражался, войти за ним по пятам. Персидские ворота были захвачены, и вскоре осаждающие хлынули и через соседние ворота. Конечно, теперь уже не было надежды спасти город; Арибаз и его отряд после краткой схватки отступили в цитадель. И опять в истории Сард настал день резни, грабежа и опустошения.
Ахей все еще держался с горсткой воинов в цитадели. Но это была ловушка. Теперь его единственной надеждой была возможность пробиться украдкой через ряды осаждающих или, воспользовавшись неожиданностью, бежать в холмы или на египетскую территорию. Хотя Египет и не хотел предпринимать активных действий, чтобы спасти его, все-таки Птолемеев беспокоила его судьба.
Некоторое время спустя после захвата нижнего города Сард двое людей вели приватный разговор в Александрии. Один был первым министром Египта Сосибием, другой – критском кондотьером на службе царя Птолемея по имени Болид. Сосибий некоторое время уже пристально наблюдал за этим человеком. То, что он о нем узнал, его удовлетворило; теперь он с ним заговорил: «Друг мой, ты приобретешь огромную милость царя, если сможешь спасти Ахея от злого рока. Средства при этом можешь употреблять какие угодно. Берешься за это дело?» Болид ответил, что ему нужно время, чтобы обдумать поручение. Затем они разошлись.
Через два или три дня Сосибий снова встретился с наемником. Болид решил отважиться на эту авантюру. Затем он рассказал Сосибию об одном многообещающем факте. Камбил, командующий критским отрядом в войске Антиоха, был не только земляком Болида, но и его верным другом. Первый министр охотно ухватился за представившуюся возможность. Он поздравил себя с выбором исполнителя. «Если и есть кто-то, кто может спасти Ахея,– воскликнул он,– то он здесь!»
Оставалось только договориться о деталях. Что касается денежной стороны вопроса, то ее взял на себя египетский двор: Болиду сразу выдали десять талантов, и за этим должны были последовать неограниченные суммы. Он должен был взять с собой определенные письма. В руках Сосибия были нити старых переговоров между Сардами и Александрией. Письма должны были связать Болида с неким Никомахом на Родосе и Меланкомой в Эфесе. Эти люди раньше были доверенными лицами Ахея. Считалось, что Никомах любит его, как родного сына. Вскоре все уладилось. Со спокойным сердцем Сосибий наблюдал, как его подчиненный отправился выполнять тайное задание.
