О дальнейшем ходе войны мы знаем только, что Антиох осадил Зариаспу или Бактру (Балх): это был знаменитый эпизод, о котором любили с прикрасами рассказывать популярные историки
[1085]. До конца лета 206г. до н.э. обе воюющие стороны уже мечтали заключить мир. Для бактрийских греков эта война поистине могла казаться чем-то вроде гражданской войны перед лицом чуждых им врагов. Окруженные варварами, будучи авангардом эллинской цивилизации против орд в великой глуши, они остро сознавали свою солидарность с западным эллинизмом. Человек, который был царем в Центральной Азии, все еще чувствовал себя магнесийцем, все еще думал о каком-то городе в 2000 милях от него как о доме. Его соотечественник, магнесиец Телеас, был среди влиятельных людей при дворе Антиоха. Эвтидем заручился его содействием, чтобы добиться примирения. Действительно, вопрошал он, в чем же была его вина? Это не могло быть восстание. Власть Селевкидов уже перестала осуществляться в дальнем Иране, когда он выкроил для себя королевство. Он заменил мятежный дом Диодота, а не министров Великого Царя. Или, может, преступление его было в том, что он объявил себя царем? Для оправдания ему нужно было только указать на Восток, на бесчисленные, постоянно перемещавшиеся народы дикой степи, которые, будто зловещая туча, нависали над иранским эллинизмом. Здесь нельзя было оставлять пустое место, лишенное эллинской власти, не рискуя вторжением с этой стороны, которое, несомненно, погрузило бы всю страну в варварство. Бактрийское царство было своего рода плотиной, и интересы Антиоха должны были бы заставлять его не ослаблять ее, но делать такой прочной, как только было возможно
[1086]. Эти соображения, которые Телеас передал Антиоху, были не лишены смысла. Он долгое время желал избавиться от бактрийской проблемы, поскольку она затягивала время его отсутствия на Западе до опасной черты. Телеаса теперь попросили вести переговоры, и было достигнуто удовлетворившее всех соглашение. Несомненно, Эвтидем признавал селевкидское господство; он в любом случае уступил Антиоху своих военных слонов и предоставил запасы для армии. С другой стороны, Антиох разрешил Эвтидему носить титул царя. Другие важные моменты были в подробностях определены письменным договором, и был заключен формальный союз. Счастливый исход существенно облегчило то благоприятное впечатление, которое произвели на Антиоха личность и манеры Деметрия, сына Эвтидема. Антиох обещал ему в жены одну из своих дочерей. Это был тот Деметрий, которому однажды суждено было прославиться как завоевателю Западной Индии.
Из Бактрии имперская армия пошла на юг. Антиох пересек Гиндукуш и спустился в долину Кабула. Снова македонский царь во главе своей армии стоял у врат Индии. Великий Ашока уже ушел из жизни, и за его смертью последовал распад царства. Из индийских источников ничего нельзя узнать об этом туманном периоде, и мы не знаем, с каким царем из тех, что они упоминают (если вообще речь идет об одном из них), следует отождествлять того Софасагена, о котором говорил Полибий, и принадлежал ли он к дому Ашоки. Именно с этим индийским правителем (кем бы он ни был) пришлось иметь дело АнтиохуIII. Софасаген признал высшую власть Селевкидов. Он дал Антиоху больше слонов и провизию для его армии. Он также обещал множество сокровищ. Антиох теперь отправился домой. Антросфен из Кизика был оставлен, чтобы перевести сокровища, требуемое количество которых собрал Софасаген. Царь отправился через Арахосию через Эриманф (современный Гильменд) и отсюда через Дрангиану (современный Систан) в Карманию, где разбил лагерь на зиму (206/05 до н.э.). Таким образом, он пошел к югу от великой Иранской пустыни – не обычным путем торговцев, который проходил к северу от нее и которым он сюда пришел
[1087].
В следующем году он снова был в своей восточной столице на Тигре
[1088].
Как Александр, когда он закончил объезд своей империи, АнтиохIII, как только вернулся в Вавилонию, обратил свои думы ко все еще не затронутой им стране арабов на юге. Основным торговым центром ближней части Аравии был город Герра, место на большой караванной дороге из страны пряностей за ним, от которой отходили пути в Мекку, Медину и Петру и которая была близко связана с гаванями Персидского залива. Жители Герры были великими купцами в этой части света. На караванах через пустыню или на кораблях или лодках вдоль берега они путешествовали туда-сюда между Вавилонией и глубинными областями Аравии; их можно было встретить на рынках городов на Евфрате и Тигре, куда они привозили ладан и мирру
[1089]. Антиох отправился со своим флотом по Тигру вдоль арабского берега и вел себя так, будто ему хотелось покорить своей силе эти торговые области. Но вид страны заставил его оставить идею постоянной оккупации. Поэтому, когда ему привезли письмо от вождей Герры, которое (в переводе) читалось как «Не уничтожай, о царь, те две вещи, что были даны нам богами,– вечный мир и свободу»,– он удовольствовался тем, что принял большой подарок, отчасти в серебре, отчасти в ароматных смолах, и отплыл прочь, сначала к острову Тил
[1090] и потом снова вернулся в Селевкию-на-Тигре
[1091].
Восточная экспедиция АнтиохаIII, хотя ее очертания и размыты для нас туманами времени, занимала большое место в представлениях современников. После всех лет разрухи и унижений дом Селевков «обновил юность свою»
[1092]. Антиох возродил славную традицию Александра и Селевка Никатора. Он вернул себе право носить те же титулы, что и они: на Западе он был известен отныне как Великий Царь, а на Востоке – как Антиох Никатор
[1093]. Если в Западном Средиземноморье уже росла некая держава, которая беспокоила греческих государственных мужей новыми проблемами и опасностями, то в любом случае все еще существовал противовес в виде македонского Великого Царя. Восхваляли не только царство, правление, ресурсы Антиоха, но и его личный характер – способности полководца, отвагу, решимость и энергию, великодушие к побежденным.
