Овладев Сирией, Антиох, как говорит наш источник, правил там мощной рукой
[1399]. То, что мы узнаем о его внутренней администрации, надо признаться, выставляет царя не в лучшем свете. Его главными советниками были двое юношей, братья Гераклид и Тимарх из Милета, которые добились его благорасположения самым гнусным образом; Гераклида сделали министром финансов (ἐπὶ ταῖς προσόδοις), а Тимарха – управителем восточных провинций
[1400]. Кроме того, главные города Киликии – Тарс и Малл – узнали, что их отдали любовнице царя, Антиохиде, и вследствие этого Антиоху вскоре пришлось разбираться с восстанием в этой области
[1401].
Но были и некоторые формы покровительства, которые, как несомненно вскоре поняли города его царства, новый царь был готов даровать. Показная роскошь большого городского праздника должна была привлечь его внимание. В Тире отмечался фестиваль с играми каждые четыре года – периодический принцип, который почти наверняка был подражанием таким греческим учреждениям, как Олимпийские игры и Панафинеи. И на первом из них, который состоялся как раз после вступления на престол Антиоха, присутствовал он сам; другие общины Палестины прислали свой вклад для празднования игр и великой жертвы Гераклу (Мелькарту)
[1402].
Главным вопросом внешней политики Антиоха в эти первые годы его правления, конечно, было то, какую линию он должен проводить по отношению к общему антиримскому движению, центром которого был царь Македонии Персей. Разница в положении селевкидского двора при новом царе была та, что теперь у Селевкидов было близкое взаимопонимание с Пергамом. Пергам, Каппадокия и Сирия образовали своего рода тройственный союз на Востоке. Политика всех трех держав была открыто проримской, и при этом сам факт их союза (что они, конечно, хорошо осознавали) некоторым образом сдерживал Рим, так что, хотя никакого повода для жалоб не было, Рим был сильно раздражен; позднее римляне посещали Эвмена с явным недовольством
[1403].
Антиох старательно сохранял почтительное отношение к западной державе. Действительно, выплата военной контрибуции задержалась в первые годы после 176г. до н.э., когда Антиох, несомненно, был занят укреплением своего трона. Однако в 173г. один из главных лиц при его дворе, некий Аполлоний, который, видимо, открыто выражал симпатии к Риму, был послан во главе посольства, которое должно было доставить все, что царь оставался должен, и просить подтверждения дружбы Рима с новым царем. Посольство приняли благосклонно, и последовало формальное возобновление дружеских отношений
[1404].
Однако все хорошо понимали, что по сути селевкидский царь другом Рима не был. Персей не терял надежды на союз с ним. Между Пеллой и Антиохом проходили переговоры, о которых Рим не преминул узнать. Однако Антиох смог убедить римское посольство, посетившее Антиохию в 173–172гг., что остался глух к искушению и полностью повинуется Риму
[1405]. Но между тем он тихо обходил условия мира: вфиникийских доках строились новые военные корабли
[1406]. В Апамее, как мы узнаем, в 170г.
[1407] еще были боевые слоны
[1408].
Перед тем как дело дошло до настоящей войны между Македонией и Римом, мысли Антиоха были заняты другими делами. Когда он утвердился в Сирии, Египтом управляла его сестра Клеопатра, вдова Птолемея Епифана, который скончался в 182г. до н.э.: она была регентом при своем юном сыне, Птолемее Филометоре. Это обстоятельство устранило все беспокойство царя по поводу южных границ; но в 173г. Клеопатра умерла. Тогда к власти пришла антиселевкидская партия во главе с главным евнухом Эвлием и уроженцем Келесирии Ленеем
[1409]. Аполлоний, сын Менеста, которого Антиох послал как своего представителя на торжества инаугурации молодого Птолемея
[1410], сообщил, что настроения при александрийском дворе можно назвать угрожающими. Боялись скорого нападения, Антиох быстро отправился в путь с войсками, чтобы отразить атаку, и дошел по крайней мере до Яффы. Удостоверившись, что на данный момент все спокойно, он вернулся на север
[1411]. Однако опасность лишь была отложена на будущее. Партия, которая теперь правила Египтом, так и не примирилась с потерей Келесирии. Ее отобрали у Египта в момент слабости, но вопрос, который уже сто тридцать лет был постоянным поводом для ссоры между соперничающими династиями, не должен был быть закрыт к невыгоде Птолемеев. В Египте энергично проводили приготовления, стараясь возобновить военные действия. Нельзя было ожидать, что Антиох будет спокойно ждать, когда они закончатся, но если бы он начал войну первым, то он мог бы опасаться, что это настроит против него Рим. И как раз тогда наконец разразилась буря на Западе, которая собиралась так долго. В 171г. между Римом и Персеем на самом деле началась война, и Македонское царство начало свою последнюю борьбу за существование. Посланник Мелеагр, которого Антиох отправил, чтобы тот изложил перед сенатом сведения об агрессивном настроении египтян и оправдал предпринятые им самим меры защиты
[1412], обнаружил, что в данный момент Рим полностью занят совершенно другими делами.
