При Рафии число бойцов фаланги составило 20000; при Магнесии – только 16000. Если эти цифры верны, то такое снижение их численности может объясняться отчасти огромными потерями, которые за год до того Селевкиды понесли в Греции, отчасти тем, что царские войска были сильнее оттянуты для службы в гарнизонах с тех пор, как империя стала крупнее. В шествии в Дафне опять участвовало 20000 бойцов фаланги.
К более легкому подразделению пехоты, чем фаланга, причислялись те, кто был вооружен круглым македонским щитом (меньшим, чем древний греческий щит), украшенным особым образом металлическими полумесяцами
[1947]. Эта легкая пехота – гипасписты – играла основную роль в кампаниях Александра. Этот элитный корпус и составлял прославленные «серебряные щиты», которые в конечном счете предали Эвмена. Термин «гипасписты» редко встречается в рассказах о селевкидских армиях
[1948]. Однако мы знаем о корпусе, где носили щиты, покрытые бронзой или серебром
[1949], и они, может быть, и были гипаспистами, только под другим названием
[1950].
Это были телохранители македонской армии, которые специально занимались охраной персоны царя
[1951] и относились к пехоте так же, как спутники относились к кавалерии
[1952] – отряд, служба в котором была связана с наибольшими почестями. При Рафии, хотя они и были вооружены по-македонски, они, очевидно, уже не были македонцами по крови: это были избранные бойцы, набранные со всех провинций империи: это опять-таки указание на то, что политика Александра – привлекать юных жителей Востока под командование македонского офицера и держать их рядом с собой – не была забыта
[1953].
Еще более легким подразделением пехоты были те, кто был вооружен не македонским щитом, но пелтой, в которой не было металла (первоначально это было фракийское оружие): она вошла в общее употребление в Греции в IVв.
[1954] Греческие наемники служили в армиях восточных царей именно как пелтасты, и именно на эту службу офицеры-рекрутеры армий Птолемеев и Селевкидов (ξενολόγοι) постоянно набирали людей по всей Греции. Этолийцы, насколько мы понимаем, были ветвью греческого племени, которая наиболее часто встречается в рядах этого войска,– до тех пор, пока по мирному договору в Апамее Антиох не был отрезан от этого источника пополнения и ему не запретили набирать новых воинов в римской сфере влияния. Безусловно, некоторые племена Малой Азии также поставляли пелтастов – полуэллинизированные ликийцы, памфилийцы и писидийцы
[1955].
Дальше по порядку легкости после пелтастов идут критяне, составлявшие очень важный элемент, особенно для войны в горах. Крит кипел постоянными стычками одного маленького государства против другого. Критянин рождался с оружием в руках – для засад на крутых склонах и с умением неслышно на них карабкаться. Когда они не сражались дома, то отправлялись за море, на службу к чужеземным царям. Их можно было найти во всех армиях того времени – они были на обеих сторонах во всех великих битвах
[1956].
Вместе с критянами при Магнесии называют карийцев и киликийцев
[1957]. Киликийцев, как в битве при Рафии, так и в шествии в Дафне, описывали «вооруженными на манер людей, одетых для бега» (εἰς τὸν τῶν εὐζώνων τρόπον καθωπλισμένοι)– то есть здесь пожертвовали всем ради быстроты движения на пересеченной местности. Положение дел в Киликии было очень похоже на Крит: итот и другой народ составляли костяк великой пиратской державы в последнее столетие до Рождества Христова.
Некоторые племена Балканского полуострова, фракийцы и иллирийцы, также служили в тех же войсках, что и критяне
[1958]. В процессии в Дафне было 3000 фракийцев.
Те, кто мог сражаться на расстоянии, оружием, бившим на дальнюю дистанцию,– лучники, пращники, копейщики,– набирались из неэллинских племен в разных частях света. Мы слышим о фракийских пращниках (агрианы)
[1959], о мисийских лучниках
[1960], о лидийских копейщиках, элимейских, мидийских и персидских лучниках
[1961], о пращниках из холмов страны курдов (кирты, кардаки)
[1962].
