Окрестности Апамеи, видимо, были усыпаны поселениями воинов, которые образовывали маленькие городки, зависевшие от большого города. Страбон приводит названия – Касианы, Мегара, Аполлония и Ларисса. Местонахождение ни одного из них не известно, кроме Лариссы. Ларисса – это современный Шайзар, расположенный на скале из красновато-желтого известняка; обрывистый утес высится над западным берегом Оронта. Прямо к югу от него река вытекает из узкого ущелья, которое сравнивали с рекой Уай у Чипстоу, и Ларисса, таким образом, находилась в положении, которое всегда было стратегически важным: она охраняла входы в бассейн Апамеи. Поселенцами в Лариссе были фессалийцы, и именно в честь фессалийской Лариссы был назван город на Оронте. Они давали всадников в первую агему царской кавалерии, и их потомки как минимум больше ста лет после кончины Селевка сохраняли традиции воинской доблести и отваги
[644].
Последний из четырех великих городов находился уже не в долине Оронта, а в одной из немногих безопасных гаваней вдоль скалистого берега – Лаодикея, названная в честь Лаодики, матери Селевка. Она находилась на берегу напротив Апамеи в долине Оронта и была отделена от нее горами, дороги через которые соединяли ее как с Апамеей, так и с Антиохией. Однако говорят, что эти дороги были труднопроходимы зимой, и у Лаодикеи не было тех преимуществ, которыми обладали Селевкия и Антиохия, расположенные на большом торговом пути между Средиземноморьем и Востоком. Однако здесь была хорошая гавань, ближе, чем в Селевкии, для кораблей, которые приходили с юга или с Кипра, и она могла экспортировать свою собственную продукцию; восновном это было вино. Холмы за городом были почти доверху покрыты террасами, где располагались виноградники, и лаодикейское вино имело большой рынок сбыта в Египте
[645].
Эти четыре города показывают нам главные центры жизни в Селевкиде. Но они стали лишь первыми в растущем числе общин, греческих по речи и структуре, которые распространились по всей стране во время правления македонских царей и римских императоров. Холмы и долины полны остатков этой прежней жизни. Однако сами названия городов в основном потеряны. Несколько можно найти у древних авторов, но в большинстве случаев их нельзя с уверенностью привязать к определенным местам. На берегах бухты Исс находилось место, основанное Александром,– Александрия (современная Александретта). Ее относительная важность, конечно, не была так существенна, как сегодня, когда она стала главным портом Северной Сирии. Мы слышим о Гераклее и об Антиохии в Пиэрии
[646], о Мелеагре, «обнесенной частоколом» (Μελεάγρου χάραξ) на равнине Антиохии
[647], о Платане на дороге через холмы из великой Антиохии в Лаодикею
[648], о Лисии
[649] и Селевкобеле
[650], которые, видимо, были городками, подчиненными Апамее. Древняя Аретуса, колония СелевкаI, согласно Аппиану
[651], это – Эррастан. В регионе верхнего Оронта и озера Кадеш, вокруг которого есть остатки некогда многочисленного населения, некоторые из них античного времени, была Лаодикея на Ливане
[652]. К югу от нее Ливан и Антиливан смыкаются и образуют узкую долину, которую древние называли Марсием. В ней находилась Халкида
[653], а близ истоков Оронта – Гелиополь (современный Баальбек).
Великая пустыня к востоку от Оронта – пробел в анналах цивилизации. Только вблизи холмов, которые отделяют пустыню от долины, находится полоска земли, голая и безлесная, но весною – покрытая травой и цветами: она способна отплатить за труд по ее орошению. Вдоль нее также есть многочисленные следы пребывания людей, которые жили здесь во времена расцвета греческой и римской культуры,– их могилы, погребенные города и высохшие цистерны. Дальше, к северу, пустыня заканчивается: начинаются горы. Мы доходим до плоскогорья внутренней Сирии. Здесь следы великих народов еще гуще, чем раньше. На Аль-Джабал-аль-Аала (самом северном из холмов, окружающих долину Оронта с востока, которые с противоположной от долины стороны постепенно спускаются к плоскогорью) находится «в двадцать раз больше греческих и римских древностей, чем во всей Палестине». Дорога из Антиохии в современную Дану, к северо-востоку от Аль-Аала,– это один сплошной ряд руин по обеим сторонам пути. Именно здесь, как говорил один путешественник, у него перед глазами постоянно были руины архитектурных сооружений, и с одного места можно было увидеть иногда десять – двенадцать развалин
[654].
Плато разделяет река Халус (современный Кувайк), которая течет с гор Киррестики
[655] и теряется в соляном болоте на границе пустыни. Начиная с холмов, которые отделяют плоскогорье от Антиохийской равнины, до долины Халуса холмистую землю можно обрабатывать: некогда эта страна была многонаселенной. Теперь она заброшена и в основном превратилась в пустыню. Долина Халуса гораздо более плодородна. Там, где она переходит в богатую равнину, несомненно, задолго до Селевка стоял сирийский город Халеб. Он стал новым греческим городом под названием Бероя. Через него проходил путь из Антиохии в Гиерополис, и город, должно быть, черпал свое богатство как от дороги, так и с полей. Алеппо (так мы зовем его) сегодня является самым важным центром Северной Сирии. Близ Берои и, очевидно, к северу от нее Страбон упоминает Гераклею, местонахождение которой неизвестно. Помимо дороги из Антиохии к Евфрату, которая пересекала долину Халуса у Берои, была еще одна, южнее, которая доходила до Евфрата у Барбелисса (современный Балис). Эта дорога пересекала Халус всего лишь в миле выше соляного болота, в которое уходит река, и здесь, на низкой террасе холмов, которые стоят над нею, находился город Халкида. Современный Киннасрин, пограничный город у края пустыни, который по своему положению соответствует Халкиде, занимает весьма подчиненное место по отношению к Алеппо. При Селевкидах сравнительная важность двух городов, возможно, была обратной. Мы почти ничего не знаем о внутренней Сирии в те дни, но кое-что можно вывести из того факта, что регион нижнего Халуса именовался не в честь Берои, но Халкидикой.
