При вавилонских царях плоский ландшафт города компенсировался искусственными возвышенностями. Жители вавилонских равнин больше всего любили гигантские башни. Их храмы приняли такую форму; их цитадели не были созданием природы – это были нагромождения кирпичей. В знаменитых висячих садах искусство пыталось воспроизвести природу, создав ряд восходящих террас, покоившихся на арках и покрытых сверху землей. Это было похоже на гору со всеми ее романтическими пещерами и колышущимися деревьями
[801] – как утверждало предание, труд одного из древних царей, супруга которого прибыла из страны холмов. Еще одним нагромождением кирпичей был дворец на правом берегу реки – целый город внутри города, закрытый от взгляда толпы отдельной стеной и связанный с башней-храмом, именовавшейся Э-Сагила. Этот внутренний «запретный город», несомненно, был одной из двух «цитаделей», о которых упоминается в эпоху Селевка
[802]. Где следует поместить вторую «цитадель»– более спорно. Однако есть убедительное предположение, что поскольку в истории последних дней Александра мы слышим о двух «дворцах», то другая цитадель – это то же самое, что и другой дворец. Это подтверждается описанием Диодора, который (следуя Ктесию) пишет, что два дворца были построены, чтобы из них монарх мог «смотреть на весь город, держа ключи от самых важных мест»
[803]. Теперь положение обоих дворцов на местности определено безошибочно. Они лежали друг напротив друга на противоположных берегах Евфрата
[804], соединенные, согласно одному рассказу, туннелем, который проходил под рекой
[805]. Каждый из этих дворцов был огражден от города, где жил простой народ, один из них – даже тремя стенами. Они поднимались, эти стены,– вторая была выше первой, а внутренняя – выше второй; их кирпичные поверхности были разноцветными, украшенными охотничьими сценами из блестящей эмали, и надо всем этим – медные крыши под вавилонским солнцем венчали царский город огненной короной. Именно в одном из этих дворцов Александра поразила смертельная болезнь; вдругом он умер
[806].
Под этими дворцами-цитаделями город простого народа распространился по обоим берегам реки. Хотя давно прошли те дни, когда вавилоняне правили Азией, и история, которую волнуют больше всего царские дворы и войны, мало что может о них сказать, вавилонский народ и вавилонская цивилизация продолжали существовать. Города, которые были городами, когда Экбатан и Персеполя, Афин и Пеллы еще не было, все еще жили бурной жизнью. В самом Вавилоне, в Барсипе (греческая Борсиппа), Эрехе, Сиппаре старая жизнь продолжалась и старые ремесла находили рынок сбыта. По всем средиземноморским землям, в храмах и домах новых правителей мира можно было увидеть великолепные ткани, покрытые странными зверями и фантастическими вьющимися ветками, над которыми в городах Евфрата трудились смуглые руки, следуя идущей с незапамятных времен традиции. Борсиппа гудела мириадами ткацких станков, превращавших лен вавилонских равнин в льняные ткани для купцов
[807]. Соблюдались старые формы в законах и деловых отношениях: составленные при македонских царях глиняные таблички со штампами, где записываются сделки, того же типа, что и делавшиеся при Навуходоносоре.
Старые боги, хотя они и не могли больше подарить своим людям господство над народами, не переставали получать жертвоприношения и молитвы. Каста ученых и жрецов (греки называли этих людей халдеями) продолжала передавать древние предания: теологию, мифологию, астрологию, магию – и записывать все это клинописью. Судя по всему, школы ученых были связаны с некоторыми великими храмами: мы слышим о таких храмах в Борсиппе, Эрехе и Сиппаре
[808]. Насколько вавилонский (семитский) язык остался в употреблении среди народа, нам точно неизвестно. В любом случае в значительной степени он был заменен арамейским, lingua franca Западной Азии. Для юридических и жреческих документов старый язык и письмо использовались вплоть до последнего века перед Рождеством Христовым
[809].
Моральная атмосфера в Вавилоне пользовалась плохой репутацией. Здесь были все свойственные огромному городу пороки, которые делало еще более вопиющими отсутствие национального или гражданского энтузиазма, обессиливающий климат и изобилие предметов роскоши. Здесь в теплые ночи, когда глаза и уши влекли озаренные пламенем цвета и искусная музыка, чувственность приобретала самое соблазнительное очарование. Похотливый город угрожал поглотить северных воинов Александра, как гибельное болото
[810].
В 312г. до н.э. Селевк пожал плоды того, что он посеял в ходе своего первого правления. Вавилон принял его обратно с распростертыми объятиями. Как мы уже видели, он вскоре привел под свою власть и соседнюю Сузиану и, покорив Восток, стал уже не сатрапом Вавилонии, но царем. С 312г. на 175 лет Вавилония и Сузиана оказались под властью дома Селевка. У нас есть лишь отрывочная информация о правлении эллинов в этом регионе.
Вавилония и Сузиана
[811] продолжали оставаться двумя сатрапиями. О том, каковы именно были границы Вавилонии, мы знаем очень плохо. В области между реками она, конечно, была отделена от Месопотамии пустыней, а фактической границей, видимо, была «мидийская стена». Однако к востоку от Тигра лежала длинная полоса земли от Сузианы на юге и до Армении на севере – страна ассирийцев, и в наших источниках нигде не сказано, под чьим управлением она находилась. Однако из того факта, что Вавилония как географический термин иногда включает и эту страну, можно сделать вывод, что под властью сатрапа Вавилонии находилась и Ассирия к востоку от Тигра
[812]. Эта полоса земли иногда называлась Парапотамия, и, может быть, к 218г. там правил отдельный от Вавилонии стратег
[813].
