Глава 15
Первые годы правления АнтиохаIII
(223–216 до н. э.)
От обзора ситуации на Востоке мы вернемся к тому месту в нашем рассказе, когда мы увидели, как селевкидский царь был убит в Малой Азии, пытаясь отобрать свое наследство у Аттала Пергамского. Когда СелевкIII был убит, царская армия внезапно лишилась командующего во вражеской стране; однако благодаря умению полководца Эпигена армии удалось успешно отойти за Тавр. На некоторое время порядок наследования опустевшего трона казался сомнительным. Антиох, младший сын СелевкаII Каллиника, которому тогда было лет восемнадцать
[1015], был далеко, в Вавилонии
[1016], и должно было пройти некоторое время, пока он смог бы прибыть на Запад. Между тем после гибели царя управление делами немедленно принял на себя его кузен Ахей. Он действовал энергично против партии, ответственной за убийство, и казнил Никанора и Апатурия. Он был силен, способен и популярен, и народ был настроен в пользу того, чтобы он принял корону. Однако Ахей остался верным своему отсутствующему кузену, провозгласил его царем и сам предпринял новую кампанию в Малой Азии, чтобы восстановить власть дома Селевкидов
[1017].
Глас народа, а именно македонцев Сирии, теперь требовал присутствия юного царя
[1018], и Антиох отправился на запад. Первыми приказами нового правления была передача Ахею всех полномочий в регионе за Тавром и подобная же передача царской власти за Тигром в руки Молона, сатрапа Мидии, и его брата Александра, сатрапа Персиды. АнтиохIII, однако, был пока себе не хозяин. По-настоящему делами царства управлял премьер-министр Гермия. Он показал себя министром типа, знакомого всем деспотическим дворам: он жаждал власти, не терпел соперничества, а его злоба была смертельна. Его влияние угрожало всем видным деятелям в царстве. Всеми любимый полководец Эпиген вызывал его особенную зависть. Такой режим, естественно, навлек на себя роковое недовольство высших приближенных царя. Все ждали, что Ахей откажется от своей лояльности. Молон и Александр поторопились обезопасить себя (как это им казалось), подняв восстание (221 до н.э.). Их соседи с Востока – Аршак в Парфии и Диодот в Бактрии – показали пример успешного сопротивления. Молон также теперь провозгласил себя царем
[1019] и попытался отвратить от дома Селевкидов сердца греческих колонистов и местных племен ближнего Ирана.
Слабость структуры империи, которая в конечном счете оказалась роковой, уже проявилась в этом кризисе – он предвещал оставление Малой Азии и Ирана. Однако в тот момент была еще надежда, что сильная рука могла бы обновить порванные связи. С умелым управлением можно было сохранить и Ахея. На Востоке один аспект ситуации работал в пользу дому Селевка – его популярность в греческих городах. Окруженные чужими народами, греки Востока смотрели на Антиоха, видя в нем защитника эллинизма. Это было огромное преимущество в арсенале Селевкидов, и снова и снова с течением времени завоеватели-варвары и вожди мятежников понимали, что это постоянный фактор, с которым надо считаться. Политическая линия, с помощью которой можно было преодолеть кризис в тот момент, ясно вырисовывалась: избегать всех дальнейших столкновений, договориться с Ахеем и обратить на пользу себе расположение восточных греков. Нужна была только сильная воля, чтобы эту политику проводить.
К несчастью, трон был занят юношей, а царством управлял развращенный министр. На совете, который собрался, чтобы рассмотреть мятеж на Востоке, Эпиген посоветовал немедленно напасть на сатрапов и напомнил о верноподданнических чувствах, которые должно было пробудить появление царя в этих областях. Гермий ответил с яростью, которая отчасти была вызвана его ненавистью к Эпигену, отчасти – страхом перед войной. Он прямо обвинил полководца в том, что он-де хочет передать царя в руки врагов. Совет был перепуган этим взрывом ярости и согласился с Гермием; против Молона послали только отряд под командованием Ксенона и Феодота (прозванного Полтора)
[1020]. Гермий, однако, все еще чувствовал неуверенность: он боялся, что царя все-таки можно уговорить отправиться в восточные провинции, и, чтобы предотвратить это, он задумал план: возобновить соперничество с Египтом за Келесирию. Тогда царь будет занят, и в то же время (если принять во внимание характер правившего тогда Птолемея) это будет не слишком опасно. Ибо примерно в это время (зима 222/21 до н.э.)
[1021] египетский трон, который был занят тремя великими царями, перешел к незначительному Птолемею Филопатору. Теперь в интересах Гермия стало в самых ярких красках описать царю опасность на западе империи. Успех Ахея в Малой Азии дал ему эту возможность. Пергамская мощь уже была разрушена, и Аттала загнали в еще более узкие границы; Ахей уже практически был господином страны за Тавром. Было легко сыграть на страхах царя и заставить его увидеть великий заговор, угрожающий империи со всех сторон,– целый союз, в который входили Египет на Западе и мятежные сатрапы на Востоке. Гермий снял все сомнения монарха, предъявив письмо (он его подделал) от Птолемея к Ахею, где тот советовал ему принять корону.
В браке юного царя, который состоялся как раз теперь, мы видим, что селевкидский двор прежде всего хотел закрепить свою власть над Малой Азией, которая становилась все более и более шаткой. Селевкиды продолжали следовать политике, начатой АнтиохомII. Невестой, избранной для АнтиохаIII, оказалась Лаодика, дочь МитридатаII из Понтийской Каппадокии. Несомненно, она была его двоюродной сестрой: ее мать была теткой царя, на которой женился Митридат. Ее привез из Каппадокии адмирал Диогнет, и свадьбу отпраздновали в Селевкии на мосту через Евфрат, где в то время пребывал двор. Как только свадьба закончилась, двор перебрался в Антиохию и начались приготовления к нападению на Египет.
Тем временем положение Молона на Востоке начало становиться все более и более опасным. В своей собственной сатрапии – Мидии – он мог защищаться, поскольку эта область была окружена горами и пустыней, и, как мы уже видели в случае с Пифоном, она была хорошо подготовлена для формирования большой военной силы. Молон постарался сделать своими союзниками соседних сатрапов
[1022]. Местные князья вне сфер влияния Македонии, из которых наиболее значимым был Артабазан из Малой Мидии (Азербайджан), были готовы поддержать противника династии Селевкидов
[1023]. Прирожденную лояльность греческих и македонских поселенцев к царскому дому Молон пытался побороть подарками, наказаниями, обещаниями и поддельными письмами, где он старался показать царя в плохом свете. Полководцы, которых послал селевкидский двор,– Ксенон и Теодот – не осмелились вступить в сражение и засели за укреплениями. Молон стал хозяином Аполлониатиды. Затем он даже пошел на Селевкию. Город находился на западном берегу Тигра, и он не мог попасть туда, не перейдя через реку, а этому помешал Зевксис, сатрап Вавилонии, захватив все лодки. Молону пришлось удовольствоваться тем, что он захватил зимние квартиры
[1024] (в 221 до н.э.) в Ктесифоне, военном лагере напротив города на другом берегу, и ждал там, когда ему представится возможность действовать.
