– Как ты вырос, чайлд! А такой был литловый!
– Мы с мазером только что из Крыма, теперь по трассе в Москву. Подпишешься с нами?
– Не, в лом мне все это. У меня свой лайф.
– Ну, как знаешь; если что, мы на трассе. Фрилав, чайлд!
– Фрилав, перенты!
Парочка пошла дальше своей дорогой. Вадим оглянулся и посмотрел прямо на меня. Хотя, чему я удивляюсь, сама же учила видеть сквозь заклятия.
– Мои родители, хичхайкеры. Столько лет прошло, а они все такие же…
– Ты потому от них и ушел?
– Ага, достало все.
– Подожди, вы столько лет не встречались, а они идут и даже не оглядываются!
– Они всегда такие, вечером хорошо, если вспомнят, что меня встретили… Ну, что, я домой, авось кресло-качалку получится сплести.
– Я чуть позже буду, а то, чует мое сердце, в доме ни кусочка булки и ни крупинки кофе. Кстати, что такое фрилав? это что-то про любовь?
– Да, а у моих это вместо "здравствуй" и "до свидания". Правда, так сейчас почти никто не говорит, а они уж как привыкли… Ну, я пошел?
…Когда спустя пару часов я пришла домой, нагруженная тяжеленными пакетами с продуктами, никакого кресла-качалки я не обнаружила. Вместо него на веранде стояли вполне приличные корзинки для пикника и стильная плетеная этажерка, на которую уже водрузили стопки молодежных журналов.
* * *
Две недели прошли без особых событий, а потом позвонил Аркадий и сообщил, что располагает новой информацией.
В гостиной нам навстречу поднялся молодой мужчина, который выглядел как настоящий "агент в штатском". Мне представили его как сотрудника сыскной фирмы "Каркадайл". Разложив на столе кучу блокнотов, он принялся излагать:
– Интересующий вас предмет мебели был сделан в 18.. году в мастерской (тут он произнес длинную итальянскую фамилию, которую я просто не в силах повторить). Кроме него в гарнитур входили обеденный стол и шесть стульев. До наших дней они, к сожалению, не сохранились. – Заметив мое вытянувшееся лицо, он еле заметно улыбнулся и продолжал. – С другой стороны, удалось выяснить, что примерно в тот же период времени в той же квартире находилось бюро-конторка. Вот копия справки "об изъятии буржуазных излишков". Конторку удалось не только разыскать, но и приобрести.
Сотрудник фирмы "Каркадайл" встал и подошел к чему-то, стоящему в углу. Действительно, в прошлый раз там был телевизор, а теперь весь угол занимало нечто выгоревшее, рассохшееся, еле держащееся на расшатанных ножках. Не нужно обладать волшебным зрением, чтобы с первого взгляда понять, что на крышке многострадального бюро обедали, рисовали цветной тушью и работали паяльником.
Потайной ящик отыскался без особого труда; между задней стенкой и основной конструкцией находилась щель в два пальца шириной.
Ящичек был почти доверху заполнен самым разнообразным мусором. Сквозь щель, находящуюся прямо над ним, в течение многих лет туда падали листки календаря, трамвайные билеты, конфетные фантики, современные рекламные листки. Что-то меня не тянет копаться во всем этом. Так, простенькое проявляющее заклинание… Нет, все-таки в самом низу есть что-то, напрямую связанное с нашей историей.
На самом дне обнаружился засушенный цветок белого шиповника и обрывок шелковой ленточки, еще сохранившей сладкий аромат духов. Но самой интересной находкой оказалась открытка, прислонившаяся к стенке ящичка, еще дореволюционная, с изображением Озерков. Надо же, знакомая улица, нипочем бы не догадалась.
– Обратите внимание, адресовано в Париж, почтовый штемпель отсутствует – глубокомысленно заметил "каркадайл".
– Из этого можно сделать вывод, что письмо так и не было отправлено – продолжила я, вспомнив историю о Шерлоке Холмсе.
После многих усилий с использованием достижений современной магии и криминалистики удалось разобрать следующее:
"Ангел мой, заклинаю вас всем святым: не возвращайтесь в Россию, пока беспорядки окончательно не прекратятся. При малейшей возможности лично доставлю вам письма и еще раз постараюсь убедить вашего батюшку переменить свое мнение, касающееся моих намерений относительно вас, душа моя Лукерья Васильевна. Прошу не беспокоиться о письмах; я дал вашему отцу слово офицера и дворянина и сдержу его, что бы ни случилось. В ближайшее время я, к несчастью, не могу располагать собой, нас отправляют…(куда именно, так и не удалось разобрать). Письма спрятаны в самом надежном месте – на нашей даче в Озерках, в тайнике, специально устроенном мною. Помните, я рассказывал вам о старом ясене, который был излюбленным местом моих детских игр…"
Обратный адрес ничем нам не помог. Удалось разобрать подпись – Чижов В.В.
– Насколько я понял, речь идет о каких-то письмах, который нужно передать в Париж – глубокомысленно изрек Аркадий.
– Похоже, вместе со старинными вещами вы приобрели и обязательства. Вас это не пугает?
– Ни капельки, мне даже интересно. Нужно только найти эту дачу, тайник с письмами и доставить их в Париж. Загранпаспорт у меня продлен, узнать адрес Воротниковой Лукерьи Васильевны, думаю, не будет особой проблемой.
– Если перед революцией госпоже Воротниковой было чуть меньше двадцати лет …
– Тогда передам ее детям или внукам, остался же кто-нибудь.
– Подождите, Аркадий, письма еще не найдены.
– Это только вопрос времени – последовал неопределенный жест в сторону "каркадайла".
– К сожалению, это очень сложная задача – ответил тот. – Сбор информации может занять не один месяц. Живых свидетелей здесь не может быть, так сказать, по определению.
– Нет, отчего же, живых, конечно, нет, а вот свидетели как раз имеются.
* * *
Нетрудно догадаться, куда направилась я за необходимой информацией. Кто знает о прошлом Озерков лучше, чем обитатели Шуваловского кладбища? Со многими из них у меня сложились неплохие отношения, а с вампиром, который подрабатывает там ночным сторожем, мы вообще большие друзья.
На мое счастье в полнолуние покойным обитателям Озерков позволено подняться наверх и погреться при лунном свете. Буквально сразу же я столкнулась с немолодой парочкой, чинно прогуливающейся под руку. Это был жандармский полковник, интересующийся современными политическими событиями и Ирина, более века назад угоревшая при чтении любовного романа. Оба они выглядели, если можно так выразиться, более живыми, чем в нашу прошлую встречу.
На мой вопрос, знают ли они что-нибудь о даче Чижовых, Ирина с ходу засыпала меня самыми разнообразными сведениями:
– Дача Чижовых, боже мой, разумеется, знаю, это неподалеку отсюда. Дом с мезонином и двумя колоннами. Чижовы проводили время исключительно в своем кругу. У молодого Вольдемара был безумный роман, вообразите себе, девушка купеческого сословия. Его родители сочли это форменным мезальянсом, родители девушки в свою очередь посчитали его охотником за приданым, просто Монтекки и Капулетти! Видите ли, моя кузина Варвара приходилась Вольдемару двоюродной теткой и он иногда поверял ей свои секреты, это так романтично! Отец Лушеньки, так звали предмет его обожания, поступил как самый настоящий тиран: он разлучил влюбленных и увез дочку за границу. Дальнейшего я не застала, но дачу Чижовых помню очень хорошо; по соседству была дача какого-то инженера, туда наезжали друзья его сына – студенты, они так чудно пели под гитару и спорили о новых идеях…
