Меж тем, скривившись, мужчина с раздражением произнес:
— Идите отсюда, барышня. К маме и папе. Взрослые о серьезных вещах говорят.
— Извинись. Немедленно, — внезапно прозвучал спокойный голос Игоря Казакова. Повернувшись, он посмотрел тяжелым взглядом на коллегу и добавил: — Ты только что проявил неуважение к главе рода Изотовых. Поклонись и принеси извинения боярыне Софье Сергеевне как подобает.
Нахмурившись, новичок недоверчиво глянул на меня. Пренебрежительно хмыкнув, он повернулся к Казакову и, растягивая гласные, сказал:
— Управляющий нас на деньги кинул, а я еще и кланяться должен? Командир отыскался! — и вызывающе сплюнул на землю. Затем, сложив пальцы с черной каймой под ногтями в кукиш, резко выбросил руку вперед и, демонстрируя Игорю характерный жест, нагло добавил: — Накось, выкуси!
Буквально через миг новенький внезапно тонко заскулил и согнулся от боли. Нависнув над ним, Казаков, продолжая удерживать руку с так необдуманно показанным ему кукишем, холодно сказал:
— Ты извинишься перед Софьей Сергеевной, — он чуть сильнее сжал вывернутую конечность коллеги и добавил, не повышая голоса: — Немедленно.
Не двигаясь с места, Василий с Ярославом внимательно наблюдали за происходящим.
— Боярыня, приношу свои извинения, — хриплым от боли голосом прошипел работяга, затем, неожиданно ойкнув, торопливо добавил: — Софья Сергеевна, такого не повторится. Простите меня, пожалуйста, — постанывая, он продолжал пригибаться к земле.
Не убирая захвата с руки новичка, Казаков посмотрел на меня и серьезно сказал:
— Софья Сергеевна, мне очень жаль. Все на взводе. Иван — новенький, он не знает вас в лицо. Прошу дать ему шанс.
«Молодец. И мой авторитет поддержал и свой не позволил уронить, да еще и вступился за коллегу. Умно», — едва заметно усмехнувшись, я коротко кивнула.
Игорь моментально отпустил руку коллеги. Баюкая изрядно помятую конечность, тот откровенно испуганно посмотрел на Казакова, и после, виновато склонив голову, прошептал:
— Простите меня, боярыня.
— Представьтесь, — сказала я негромко и холодно взглянула на мужчину.
— Иван Юрьевич Азаров, — он шумно сглотнул, глядя как нашкодивший щенок.
— Благодарите Казакова, — ледяным тоном сообщила я. — Ваши извинения приняты. Впредь за проявление неуважения пощады никому не будет. Где старший смены? — прищурившись, я оглядела такие разные лица рабочих: преступников иль морально опустившихся у меня на руднике не было, но народ работал всякий.
Крепкий мужчина шустро выбрался из толпы и уставился на меня преданным взором.
— Тут я, боярыня.
Выдержав многозначительную паузу, я сухо поинтересовалась:
— Степанов, что произошло?
— Ну так это… Проблема есть, — начал старший смены, но внезапно замолчал. Взрослый мужчина, как школьник, переминался с ноги на ногу и, казалось, не мог найти нужных слов.
Переглядываясь, рабочие неодобрительно загудели, кто — то пихнул свое непосредственное начальство в спину. Бросая на подчиненных злые взгляды, Степанов раздраженно шипел, но по-прежнему молчал словно партизан.
Быстро глянув на сердитые лица коллег, Казаков нахмурился, и, посмотрев мне в глаза, немного выступил вперед.
— Госпожа, Василию Юрьевичу уже сообщили причину нашего недовольства, — спокойно произнес он, а потом пояснил: — В прошлом месяце мы по распоряжению Твердохлебова неоднократно работали в выходные и оставались после смены. Оплаты сверхурочных не произошло. Степанов ходил к управляющему. Тот говорит — не положено.
Сурово сдвинув брови, я несколько мгновений молчала. О внеплановых выходах Твердохлебов мне ничего не сообщал. Да в этом просто не было необходимости: работников на руднике хватало! Однако и оснований не верить словам Казакова не имелось.
Появились вопросы к охране. Почему не известили о выходе смены во внеурочное время? Не сообщили о прохождении сейчас на рудник такой большой группы рабочих?
Посмотрев на строгое лицо Василия, взглядом предупредила, что состоится серьезный разговор. Переведя взор на Казакова, хладнокровно пообещала:
— Я вас услышала. Разберемся, — мысленно вздохнула и поинтересовалась у сердито пыхтящего Степанова: — Вы записывали даты, когда ваша смена задерживалась и дополнительно выходила работу?
— Нет, — едва слышно выдавил он.
— Оштрафованы, — сообщила сухо.
— За что? — наконец-то обрел дар речи старший смены. Нахмурившись, он смотрел на меня с непониманием.
— Поясняю, — невозмутимо произнесла я. — Вы не вели учет рабочего времени как положено; не достигнув договоренности с управляющим, лично не обратились к Василию Юрьевичу; не решили проблему, что ожидается от руководителя, но способствовали разрастанию конфликтной ситуации. Все понятно?
— Да, боярыня, — он виновато повесил голову.
— Может, вы знаете даты, когда выходили? — пристально посмотрела я на Казакова, втайне лелея надежду на положительный ответ. Если самостоятельно вел учет, то шансы, что склонюсь к его кандидатуре на должность управляющего, существенно возрастали.
Сохраняя присущую ему уверенность, Казаков несколько удивленно посмотрел на меня и деловито произнес:
— Конечно.
Он расстегнул пуговичку на нагрудном кармане бледно — голубой рубашки и достал аккуратно сложенный листок в клеточку. Василий взял протянутую бумагу и принялся внимательно изучать столбцы фамилий и цифр.
— Еще проблемы есть? — мазнув взглядом по сосредоточенному лицу слуги, поинтересовалась у рабочих.
Переглядываясь, те неуверенно пожимали плечами и едва слышно перешептывались. Быстро глянув на слегка растерянные лица коллег, Казаков привычно взял ведение диалога с начальством на себя.
— Невыплата денег — основной вопрос, — спокойно сказал он. — Остальное не то чтобы проблемы, скорее, пожелания.
— В таком случае вы сейчас идете с нами, расскажете. Всем разойтись, — холодно взглянув на рабочих, негромко, но твердо приказала я.
Одобрительно поглядывая на Казакова и уважительно прощаясь со мной, мужчины, явно довольные исходом встречи с руководством, начали торопливо отходить от летней столовой. Я осталась на месте, задумчиво глядя вдаль.
Если Твердохлебов действительно ворует, накажу деньгами и уволю гаденыша с «волчьим» билетом прямо сегодня! Почему охрана так халатно отнеслась? Или все же докладывали Василию?
Коротко вздохнув, взглянула на слугу. Хмурясь, тот аккуратно сложил бумажку, затем, посмотрев на меня, негромко сказал:
— О сегодняшнем сборе мне сообщили. О дополнительных выходах на работу информации пока нет, — он прищурился и поиграл желваками. — Сейчас разберусь, — лаконично пообещал и поинтересовался: — Госпожа, сразу в администрацию или на тренировочную площадку?
