Прислонившись виском к приятно пахнущей коже подголовника, я невидящим взглядом смотрела в окно. Освободиться удалось только от избытков холода. Ледяная стужа никуда не ушла. Казалось, она теперь навечно поселилась где-то внутри.
За время в пути мой умный, верный слуга не задал ни единого вопроса. Лишь изредка я ощущала на себе его обеспокоенный взгляд.
Подъехав к дому, воин заглушил двигатель и, все же не выдержав, тихонько поинтересовался:
— Госпожа, как вы себя чувствуете? Выплеск сил был слишком мощный.
Пристально посмотрев в тревожно-заботливые глаза, коротко улыбнулась. Отвечая самой себе и совсем на другой вопрос, негромко сказала:
— Выживу. Не впервой.
Глава 27
Заложив руки за спину, светлейший князь Южный стоял подле большого окна. И задумчиво хмурился, глядя на фонари, освещающие изысканный внутренний двор летней резиденции императорской семьи.
Четвертый день томительного ожидания шел к исходу, но государь так и не назначил время аудиенции. Впрочем, император и прежде, срочно вызывая к себе, мог заставлять ждать по двое-трое суток. В таких ситуациях Игорь не роптал и всегда старался распоряжаться временем с пользой.
Во-первых, конечно же, работал удаленно. А во-вторых, собирал информацию о дворцовой жизни. Лакеи знали практически все и даже чуть больше. За долгие годы у князя Разумовского среди придворной обслуги появились верные глаза и уши.
Донесения в этот раз были весьма и весьма тревожные.
И дело не в том, что в кулуарах обсуждали крайне неприятную историю, произошедшую с Михаилом и архитектором императора. Тут-то Игорь особой опасности для репутации своего рода не видел. Пошепчутся и перестанут.
Он, как глава рода, уже все для этого сделал: сотрудники его спецслужб постоянно следили за информацией в сети, и фото и видео больше не мелькали; родственникам погибших охранников выплатили значительные суммы, а также по приказу князя назначили внушительные пенсии.
Раненные воины выздоравливали. Им тоже выплатили щедрые компенсации «за верную службу». Даже архитектор вчера к вечеру уже вышел из комы и удивительно бодро поправлялся. С ним еще предстояло серьезно пообщаться. Все же вина в произошедшем не только Михаила, но и «государева человека».
Игорь обоснованно сомневался, что император так уж сильно беспокоится об этом происшествии. У его величества сейчас совсем иные горькие думы. И они гораздо важнее тревоги о самочувствии одного из временных любимчиков. Самая главная женщина в жизни императора — супруга Елизавета Павловна — чувствовала себя крайне плохо. Ходили упорные слухи, что восьмидесятичетырехлетней государыне осталось совсем немного — буквально считанные дни.
Ни для кого из приближенных к императорской чете уже давно не было секретом, кто именно разрешает все по-настоящему важные вопросы. Не Александр Борисович, но Елизавета Павловна фактически руководила страной. Стальной ручкой в бархатной перчатке она умело направляла венценосного супруга, и без ее поистине мудрых решений тому придется крайне сложно.
С тех пор как слегла императрица, батюшка император сильно сдал: по слухам, жутко похудел, осунулся. А главное — вот уже без малого неделю сидел в личных покоях, запершись там с юристами. Готовились какие-то документы. Но вот над чем именно они так усердно работали, никто доподлинно не знал. Такая скрытность, определенно, говорила о чрезвычайной государственной важности.
Игорь предполагал, что это может быть, но не торопился делать окончательные выводы. По мнению опытного дипломата, чем меньше ожидаешь, тем меньше разочаровываешься. Однако всегда нужно делать все необходимое для достижения поставленной цели.
— Светлейший князь, его императорское величество готов вас принять, — раздался от двери мужской голос.
Быстро повернув голову, Разумовский увидел, как, низко-низко поклонившись, придворный лакей заученно вытянулся в струнку.
«Наконец-то», — мысленно вздохнул владыка Южного княжества.
Коротко кивнув, он уверенной поступью направился следом за слугой. В сопровождении не было необходимости — дорогу к личным апартаментам императора Игорь знал превосходно, — но все же дворцовый этикет и правила приходилось соблюдать неукоснительно.
Пойдя знакомым маршрутом, дождался, пока лакей доложит о его прибытии, а после вошел в довольно небольшую по местным меркам комнату. Интерьер здесь не менялся уже долгие годы: светлые стены, три больших окна, мягко задрапированных сливочно-молочного цвета шторами, множество картин с изображением лошадей и всадников, замысловатые лампы на низких столиках, пуфики, парочка пузатых комодов, на них — старинные часы, изящные статуэтки, резные шкатулки. Придворные полагали, что подобная обстановка больше подошла бы женщине, но со вкусом главы огромного государства не поспоришь.
Возле бездействующего по летнему времени белоснежного камина уютно разместились друг напротив друга два больших кресла с мягкими подушками. В одном из них сидел император и пристально смотрел на остановившегося перед ним Разумовского.
Как только лакей плотно закрыл за собой дверь, правитель тоном безмерно уставшего человека произнес:
— Присаживайтесь, князь.
Сев в свободное кресло, Игорь украдкой осмотрел владыку России. Александр Борисович действительно выглядел неважно. А ведь всего месяц назад на протокольном чаепитии девяностолетний мужчина, в отличие от супруги, был довольно бодр. Теперь же словно одномоментно превратился в дряхлого старика.
Император, поймав взгляд Игоря, грустно усмехнулся.
— Плохо выгляжу?
Князь не ответил, лишь внимательно посмотрел в прозрачно-голубые слезящиеся старческие глаза.
— Уверен, о состоянии матушки императрицы вы уже знаете. У нас тут мало что утаишь, — глубоко вздохнув, государь неожиданно сильно закашлялся. Затем взял с низенького столика высокий стакан с водой, немного отпил. Подержав в руках, нарочито медленно вернул обратно, и князь заметил два темно-коричневых конверта. Они лежали друг на друге всего в паре сантиметров от стакана, практически сливаясь цветом со столешницей.
Странный, однако, император выбрал способ привлечь внимание к конвертам. Неужели так сильно боится чужих ушей? Но сквозь защиту личных апартаментов даже комар не пролетит!
Присмотревшись к ближайшей стене, князь отметил легкое колебание воздуха: наимощнейший защитный полог предусмотрительно активирован. Тогда почему? Не иначе как у государя на почве болезни супруги все же развивается паранойя. Хотя не стоит забывать о вездесущих слугах, которые могут совершенно случайно узнать то, что никому из непосвященных знать не следует.
Разумовский вопросительно взглянул на Александра Борисовича, но не промолвил ни слова.
— Прочти, — едва слышно произнес владыка Российской империи, а потом чуть громче спокойным тоном продолжил: — С вами не я, а Елизавета Павловна хотела поговорить. Но матушка, увы, сейчас без сознания. Придется отложить встречу, — горестно вздохнул император и замолчал.
