–Я помню наш разговор, господин,– проговорил он.– Но вы, верно, забыли, что тоже согласились на ряд условий. Во-первых, оклад в размере трехсот пятидесяти рупий устроил меня только потому, что вы обещали его поднять, если я оправдаю ваши ожидания. Полагаю, ожидания я оправдал, но никакой прибавки не получил.
–Если дело только в деньгах, это не проблема,– резко ответил Гош.– Мы согласны на ваши условия и можем предложить столько же, сколько они.
Это стало новостью для Хареша – как и для Мукерджи, на лице которого застыло изумление,– но слово «подлость» так задело его, что он не мог успокоиться:
–Боюсь, дело не только в деньгах, господин, а в общем положении дел и отношении.– Он помедлил.– На фабрике «Джеймс Хоули» все устроено четко и профессионально. Я смогу добиться там карьерного роста, который в семейной компании мне не светит. Я хочу жениться и должен думать о будущем. Уверен, вы способны это понять.
–Вы от нас не уйдете, и точка,– сказал Гош.
–Посмотрим,– ответил Хареш, взбешенный самодурством Гоша.– У меня есть письменное предложение от фабрики «Джеймс Хоули», а у вас – мое письменное заявление об увольнении. Не представляю, как вы можете мне помешать.– Он встал, молча кивнул обоим начальникам и вышел вон.
Как только Хареш покинул кабинет, Гош позвонил Джону Клейтону, которого не раз встречал в министерских коридорах Дели; оба коммерсанта старались выбить правительственные заказы для своих фабрик.
Гош недвусмысленно дал понять Клейтону, что «уводить» сотрудников у конкурентов неэтично. Он никогда этого не одобрит и ни при каких обстоятельствах не отпустит Хареша. При необходимости он готов довести дело до суда. Это бесчестная и позорная практика; негоже уважаемой британской компании вести себя подобным образом.
Господин Гош состоял в родстве со множеством важных чиновников и парочкой политиков – отчасти благодаря этому ему удалось получить правительственные контракты на обувь производства «КОКК», которая никогда не отличалась высоким качеством. Ясно было, что человек он влиятельный, а сейчас к тому же еще и очень злой. Безусловно, он мог создать массу проблем не только фабрике «Джеймс Хоули», но и «Кромарти-групп» вцелом как в Канпуре, так и по всей стране.
Через два дня Хареш получил второе письмо. Ключевая фраза была сформулирована следующим образом: «Мы сможем трудоустроить вас только при условии, что вы получите официальное разрешение от своего нынешнего работодателя». В предыдущем письме ни о каком разрешении они не просили; очевидно, на руководство фабрики «Джеймс Хоули» кто-то надавил. Теперь Гош думает, что Хареш приползет к нему, поджав хвост, и будет на коленях умолять взять его на прежнюю работу. Но он твердо решил, что ноги его больше не будет в «КОКК». Лучше помереть с голоду, чем пресмыкаться.
На следующий день он отправился на фабрику, чтобы забрать вещи и скрутить медную табличку со своим именем с двери кабинета. Пока он это делал, мимо как раз проходил Мукерджи. Он сказал, что ему очень жаль, что все так сложилось, и предложил свою помощь в будущем. Хареш помотал головой. Затем он побеседовал с Ли и выразил сожаление, что не успел толком с ним поработать. Поговорил он и с рабочими своего цеха. Они были подавлены и очень злы на Гоша, так дурно поступившего с человеком, в котором они видели, как ни странно, защитника своих интересов. С тех пор как он пришел на фабрику, они стали получать значительно больше, пусть и работали не покладая рук, как и он сам. Они даже предложили – к его огромному удивлению – устроить по этому поводу забастовку. Хареш не поверил своим ушам. Их предложение тронуло его почти до слез, но он сказал им, чтобы они не вздумали бастовать.
–Я все равно собирался уходить,– пояснил он,– и мне без разницы, как при этом ведет себя начальство, порядочно или нет. Мне только жаль, что вы остаетесь трудиться под началом такого некомпетентного человека, как Рао.
Рао как раз стоял неподалеку и все слышал, но Харешу было наплевать.
Чтобы немного развеяться, он решил съездить в Лакхнау и проведать сестру Симран. Три дня спустя, осознав, что в Канпуре его больше ничто не держит, он почти без денег отправился к родным в Дели – посмотреть, не найдется ли какой-нибудь работы там. Хареш никак не мог решить, сообщить новости Лате или нет. Он был очень подавлен; все его надежды на счастье рухнули, ведь он остался без работы.
Впрочем, уже через несколько дней он повеселел. Кальпана Гаур отнеслась к его беде с пониманием и сочувствием, а друзья-стефанцы сразу, стоило ему приехать в Дели, приняли его в свой веселый круг. Будучи оптимистом – и человеком, не обделенным верой в себя, а то и наделенным ею сверх меры,– Хареш отказывался падать духом и считать, что в трудные времена ему совсем ничего не подвернется.
13.20
Приемный отец тоже отнесся к произошедшему с пониманием и велел Харешу не унывать. Зато дядя Умеш, близкий друг семьи, любивший со всеми делиться своей мудростью, сказал, что в этой ситуации ему следовало подумать головой, а не идти на поводу у гордыни.
–По-твоему, предложения о работе теперь посыплются на тебя, как спелые манго?– с усмешкой заметил он.
Хареш промолчал. Дядя Умеш умел наступить на больную мозоль.
Кроме того, дядя – хоть перед его именем и стояло почетное «Рай Бахадур», а после – аббревиатура O.B.E.
[106] – был форменный идиот.
Рай Бахадур Умеш Чанд Кхатри, O. B. E., один из шести сыновей большой пенджабской семьи, отличался приятной внешностью – светлой кожей и точеными чертами лица. Он женился на приемной дочери очень богатого и интеллигентного человека, который, не имея сыновей, захотел поселить в доме хотя бы зятя. Собственно, красивым лицом достоинства Умеша Чанда Кхатри и ограничивались. Он с грехом пополам поддерживал имение тестя в приемлемом состоянии, прочитывал одну книгу в год из его обширной библиотеки и сумел произвести на свет трех детей: одну девочку и двух мальчиков.
За всю жизнь он не проработал ни дня, зато охотно раздавал советы направо и налево. С началом Второй мировой на него вдруг свалилось состояние. Он прибрал к рукам компанию «Адарш» иполучил правительственный заказ на производство специй и приправ, включая порошок карри, для индийской армии. С тех пор он греб деньги лопатой. Удостоившись почетного титула «Рай Бахадур»– «за доблестный труд в военное время»,– он стал президентом компании «Адарш» ипродолжал раздавать непрошеные советы всем, кроме приемного отца Хареша. Тот не терпел умников и периодически затыкал ему рот.
Больше всего Умеша Чанда Кхатри бесило в Хареше, которого он без конца подкалывал, его умение всегда выглядеть на все сто. Умеш Чанд считал, что в их кругу звание самого элегантного и стильного мужчины должно принадлежать только ему, на худой конец – его сыновьям. Как-то раз, незадолго до отъезда на учебу в Англию, Хареш купил в военторге на Коннот-плейс шелковый носовой платок за тринадцать рупий. Дядя Умеш прилюдно пожурил его за расточительность.
