–О, я уверена, он вот-вот напишет,– произнесла Лата (слишком уж непринужденно, на ее взгляд).
Впрочем, уже на следующий день, даже быстрее, чем она сама думала, ее догадка подтвердилась.
Увидев на конверте теперь уже знакомый почерк Хареша, госпожа Рупа Мера потребовала, чтобы Лата вскрыла письмо и немедленно прочитала его вслух. Лата отказалась. Каколи и Минакши пришли в восторг от того, что на их глазах разворачивался семейный скандал, схватили письмо со стола и принялись дразнить им Лату. Лата вырвала конверт из рук Каколи, убежала в свою комнату и заперлась там больше чем на час. Она прочитала письмо и ответила на него, ни с кем не посоветовавшись. Госпожа Рупа Мера очень разозлилась на непослушную дочь и на взбалмошных Минакши и Каколи.
–Подумайте о Пране!– увещевала она.– Ему нельзя волноваться! Это вредно для его сердца!
Каколи пропела – громко, чтобы ее услышали за запертой дверью:
–Поцелуй меня, о Лата!
Ты со мною резковата.
Не получив ответа на сии возмутительные строки, она продолжала:
–Припаду я к твоей ручке —
Замши нет нежней и лучше!
Госпожа Рупа Мера уже хотела накричать на Каколи, но тут заголосила малышка, и ее плач отвлек всех, кто находился по ту сторону двери. Оставленная наконец в шумном покое, Лата вернулась к письму Хареша.
Письмо, как и всегда, было предельно открытое. Поделившись плохой новостью, Хареш продолжал:
Должно быть, тебе сейчас непросто: Пран болен, ребенок отнимает много сил. Прости, что вдобавок огорчаю тебя своими неутешительными новостями. Но обстоятельства мои складываются таким образом, что я вынужден был тебе написать. Пока что я не получил никаких обнадеживающих писем от мистера Клейтона из «Джеймса Хоули» ибольше не могу тешить себя мыслью, что в этом направлении может что-то получиться. Работа была бы хорошая, мне сулили 750 рупий в месяц, и я все-таки не теряю надежд на лучшее. Возможно, они еще поймут, как это все несправедливо, и одумаются. А может, своим увольнением из «КОККа» япытался сесть между двух стульев и провалился. Господин Мукерджи, директор фабрики,– хороший человек, но господин Гош явно настроен против меня.
Вчера я два часа провел у Кальпаны, и единственной темой нашего разговора была ты. Не знаю, удалось ли мне скрыть хотя бы часть своих чувств, поскольку мысли о тебе очень меня будоражат.
Прости, что я пишу на листке, выдранном из блокнота. Другой бумаги под рукой нет. Кальпана сказала, что уже сообщила твоей матери новости и что я должен написать как можно скорей. Я и сам давно собирался это сделать.
Скоро у меня собеседование в Индоре (в Комиссии по вопросам государственной службы) на должность, связанную с мелкомасштабным производством. Возможно, что-то выгорит и с «Прагой». Если господин Мукерджи будет так любезен познакомить меня с господином Кханделвалом, они по крайней мере пригласят меня на собеседование в Калькутту. Однако есть несколько вопросов, на которые ты должна ответить:
1)Хочешь ли ты, чтобы по пути в Калькутту я заехал в Брахмпур,– учитывая ваши непростые обстоятельства, в том числе болезнь Прана?
2)Повлияет ли мое безработное положение на твое мнение обо мне – то есть по-прежнему ли ты готова рассматривать меня в качестве человека, который будет тебе небезразличен?
Надеюсь, твоя мама не примет мое увольнение слишком близко к сердцу. Я уверен, что смогу в ближайшем будущем найти подходящую работу и все исправить.
Знаешь, мне отчего-то кажется, что все к лучшему: оставшись без работы, я начинаю лучше понимать человеческую природу и учусь ценить то, что действительно важно. Надеюсь, Прану уже лучше. Напомни обо мне родным. Скоро напишу еще.
Твой Хареш
13.24
Это письмо пробудило в Лате нежность и тепло, каких ни одно другое послание вызвать не смогло бы. Она очень сочувствовала Харешу; особенно ее печалила мысль, что за его напускной храбростью кроется немало тревог и волнений. У него не меньше проблем, чем у нее, причем куда более насущных. Однако он не позволяет себе унывать и сетовать на судьбу, а утверждает, что во всем есть свои плюсы. Лате стало немного совестно за то, как сама она спасовала перед лицом первых же неурядиц.
Она начала писать ответ:
Дорогой Хареш!
Твое письмо только что пришло, и я сразу села за ответ. Вчера ма получила письмо от Кальпаны. С тех пор мне очень хотелось тебе написать, но я чувствовала, что сперва нужно дождаться новостей от тебя самого. Знай, пожалуйста, что мое отношение к тебе ничуть не изменилось. Привязанность не зависит от таких вещей, как работа. Конечно, мне жаль, что ты упустил возможность устроиться на фабрику «Джеймс Хоули»,– это очень хорошая фирма, может быть, даже лучшая в стране. Но не волнуйся, пожалуйста. Я убеждена, что все к лучшему; надежда, как ты говоришь, еще есть, и сдаваться нельзя. Что-нибудь обязательно подвернется.
Тут Лата остановилась и выглянула в окно. Нет, сейчас нужно говорить о его проблемах, а не о своих. Она вновь принялась за письмо, пока в голову не полезли непрошеные мысли.
Быть может, Хареш, ты поступил несколько опрометчиво, не предупредив свое прежнее руководство о том, что ищешь новое место. Быть может, тебе стоило держать их в курсе. Как бы то ни было, давай про это забудем и оставим все в прошлом. Несправедливость и бессердечие других людей ранят нас лишь в том случае, если мы о них помним. Раз уж ты остался без работы, думаю, тебе следует выбрать наилучший вариант, а не хвататься за первый попавшийся. Возможно, спешка в этом деле ни к чему.
Ты спрашиваешь, стоит ли тебе заехать в Брахмпур по дороге в Калькутту. Конечно, я буду рада снова тебя увидеть. Надеюсь, твоя улыбка никуда не делась (судя по письму, она на месте). Ты так искренне улыбаешься – глаза почти полностью исчезают,– и мне будет очень грустно, если ты перестанешь это делать.
Лата вновь помедлила. «Что я такое пишу?– спросила она себя.– Не перегибаю ли палку?» Но потом пожала плечами, сказала себе, что исправлять все равно ничего не будет, и стала писать дальше:
Единственная проблема заключается в том, что в доме сейчас царит хаос и неразбериха. Даже если ты остановишься в гостинице, нас ты застанешь в весьма растрепанных чувствах. А еще у нас гостят жена и свояченица Аруна. Хотя они очень хорошие, с ними у нас не будет ни минуты покоя. Все мое свободное от учебы время занято репетициями, отчего в голове, если честно, какая-то каша. Порой я уже не понимаю, где я, а где героиня пьесы Шекспира. С ма тоже творится что-то странное. В общем, сейчас не лучшее время для встречи. Надеюсь, ты не подумаешь, что я пытаюсь от тебя отделаться, это не так.
Я очень рада, что господин Мукерджи относится к тебе с такой добротой и пониманием. Надеюсь, он сможет помочь.
