–И вы стали кричать?– спросил Махеш Капур, криво усмехнувшись.
–И мы стали кричать. Но наш первый крик был недостаточно громким. У пандитаджи был неудовлетворенный вид, и мы уже представляли, как Конгресс и вся страна рушатся у нас на глазах. Тогда мы собрались с силами и так гаркнули «Джай Хинд!», что чуть не рассыпался Конституционный клуб. И тут Джавахарлал улыбнулся. Он улыбался, и вышло солнце, и все было замечательно.
–И на этом все кончилось?
–И на этом все кончилось.
14.29
Каждый год во время Шраада госпожа Рупа Мера воевала со своим старшим сыном и отчасти побеждала. Госпожа Капур каждый год воевала со своим мужем и терпела поражение. А госпожа Тандон ни с кем не воевала, кроме своих воспоминаний о муже, потому что Кедарнат, подчиняясь чувству долга, выполнял все ритуалы за отца.
Смерть Рагубира Меры пришлась на второй день «полулуния», и поэтому на второй день двухнедельного почитания предков старшему сыну полагалось приглашать к себе в дом пандитов, угощать их и вручать подарки. Но возникавшая в воображении Аруна картина с тучными, одетыми в дхоти субъектами с оголенной грудью, заполонившими всю квартиру в Санни-Парке, распевающими мантры и поглощающими рис и дал, пури и халву, кёрд и кхир
[140], представлялась ему настоящим стихийным бедствием. Госпожа Рупа Мера каждый год уговаривала его отслужить панихиду по отцу. Арун же неизменно отвечал, что не желает участвовать в этих суеверных благоглупостях. Тогда госпожа Рупа Мера переключалась на Варуна и высылала ему деньги на расходы, связанные с обрядом. Варун соглашался выполнить ее просьбу – отчасти для того, чтобы позлить брата, отчасти потому, что любил отца (хотя сомневался, к примеру, что ему достанется хотя бы чуть-чуть кархи
[141], любимого отцовского блюда, которое по этой причине требовалось включать в меню для пандитов), но главным образом потому, что любил мать и не хотел огорчать ее отказом. Сама она не могла совершить обряд Шраад, это входило в обязанности мужчин. Со старшим сыном это не получалось, и приходилось обращаться к младшему.
–Учти, я не потерплю этой чепухи у себя в доме!– бушевал Арун.
–Это в память об отце!– мужественно пытался противостоять натиску Варун.
–Нужна ему такая память! Чушь несусветная! Скоро дойдет до того, что нам придется совершать человеческие жертвоприношения, чтобы ты сдал свои экзамены.
–Не смей так говорить об отце!– воскликнул Варун, побагровев и съежившись.– Ты что, не можешь дать ма душевного и ментального удовлетворения?
–Сенти-ментального!– фыркнул Арун.
Варун не разговаривал с братом несколько дней и ходил по дому крадучись, кидая вокруг угрюмые взгляды. Даже Апарна не могла утешить его. При каждом звонке телефона он подскакивал. В конце концов это стало действовать Минакши на нервы и даже пробило врожденную защитную оболочку Аруна, вызвав у него слабые уколы совести.
В итоге Варуну разрешили пригласить одного пандита и накормить его чем-нибудь в саду. Оставшиеся деньги он пожертвовал ближайшей церкви, наказав потратить их на еду для детей бедняков. Матери он написал, что все было проведено как полагается.
Госпожа Рупа Мера прочла письмо своей сватье, давая по ходу дела комментарии и утирая слезы.
Госпожа Капур слушала ее с грустью. Ей приходилось ежегодно вести сражение не с сыновьями, а с мужем. Поминание ее собственных родителей всегда совершал старший сын ее умершего брата. Ей хотелось умиротворить также души родителей ее мужа. Но их сын не желал иметь с этим никакого дела, и на этот раз, как и всегда, она получила от него лишь очередной выговор:
–Блаженная моя! Ты замужем за мной уже больше тридцати лет и с каждым годом становишься все более невежественной.
Она не стала возражать мужу, и это его еще больше раззадорило.
–Как ты можешь верить в эту чушь? Верить этим жадным пандитам с их абракадаброй? «Вот этот кусок я отложил для коровы. А этот для вороны. А этот для собаки. А остальное я съем сам. Еще! Еще! Давайте пури, давайте халву». Насытившись, они рыгают и протягивают руки за подачкой: «Подайте, сколько позволяет ваша щедрость и ваши чувства к ушедшим в мир иной. Как? Всего пять рупий? Во столько вы оцениваете свою любовь к ним?» Один тип преподнес пандиту нюхательный табак для его жены, потому что его покойная матушка любила нюхать табак. Я не стану тревожить души родителей подобным издевательством. Надеюсь, никто не будет совершать обряды Шраад по мне,– все, что я могу сказать.
Этого госпожа Капур уже не могла вынести.
–Если Пран откажется проводить обряд по тебе, он мне не сын!– бросила она.
–Пран слишком здравомыслящий человек для этого,– сказал Махеш Капур.– Да и у Мана, похоже, с мозгами все в порядке, как мне начинает казаться. Да что там я – они даже в память о тебе не станут этого делать.
То ли Махешу Капуру нравилось поддевать и дразнить супругу, то ли он просто не мог остановиться, и его понесло. Госпожа Капур при всем ее железобетонном терпении чуть не плакала. Во время этой сцены к ним зашла Вина, и мать обратилась к ней:
–Бете…
–Да, аммаджи?
–Если такое случится, попроси Бхаскара совершить Шраад по мне. Снабди его священной нитью, если понадобится.
–Ха! Священной нитью!– воскликнул Махеш Капур.– Не станет он носить священную нить. Он прицепит к ней воздушного змея. Или соорудит из нее хвост Ханумана.– Он издевательски захихикал, довольный своим богохульством.
–Это его отец решит,– спокойно сказала его жена.
–И он слишком мал для этого.
–Это тоже его отец решит. А я вообще-то еще не собираюсь умирать.
–Однако говоришь так, будто собираешься,– сказал Махеш Капур.– Каждый год мы в это время заводим одни и те же дурацкие пререкания.
–Конечно, я когда-нибудь умру,– продолжила госпожа Капур.– Как иначе я могу пройти через все реинкарнации, чтобы в конце концов выйти из этого цикла?– Посмотрев на свои руки, она спросила:– А ты хочешь стать бессмертным? Не могу представить себе ничего более ужасного, чем бессмертие,– ничего.
Часть пятнадцатая
15.1
Не прошло и недели, как госпожа Рупа Мера получила весть от младшего сына, и пришло письмо от старшего. Почерк был, как всегда, неразборчив – до такой степени, что он, казалось, выражал презрение к потенциальным читателям. Известия, содержавшиеся в письме, были, однако, важными и не способствовали снижению высокого давления госпожи Рупы Меры. Пробираясь сквозь заросли извивающихся загогулин, она отчаянно пыталась расшифровать написанное.
