Два местных полисмена в хаки бродили среди толпы, следя за тем, чтобы обезьяны и демоны не выбегали за пределы участка, отведенного для «Рамлилы», но служителям порядка трудно было угнаться за быстроногими актерами, и в конце концов они, махнув рукой на нарушения границ, подошли к лавке, торгующей паном, и потребовали себе бесплатную порцию. Обезьяны и демоны носились по площади и ближайшим улицам, мимо родителей, с трудом узнававших их, мимо небольшого универсального магазина, двух храмов, мечети, пекарни, дома астролога, общественного туалета, электроподстанции и жилых домов. Иногда они забегали в открытые дворы ближайших домов, и организаторам празднества приходилось там их отлавливать. Их мечи, копья и стрелы застревали в цветных гирляндах, висящих поперек улиц, и порвали транспарант, на котором было написано: «Комитет по организации „Рамлилы“ от всего сердца приветствует вас!» Наконец, устав бегать, две армии собрались на площади, где обменивались с противником лишь угрожающими взглядами.
Армию обезьян (с добавлением нескольких медведей) возглавляли Рама, Лакшман и Хануман. Они преследовали Равану, а прекрасная похищенная Сита, чью роль играл двенадцатилетний мальчик, наблюдала за этим с балкона с полнейшим равнодушием (судя по выражению ее лица). Равана, которого гнали и изводили обезьяны, а его злейший враг Рама пытался застрелить, спасался бегством и вопрошал, где его брат Кумбхаран и почему он не защищает Ланку. Ему объяснили, что тот объелся и находится в ступоре, и Равана потребовал, чтобы брата вывели из оцепенения. Демоны и чертенята стали со всех сторон подсовывать под нос огромной неподвижной туше разнообразную еду и сласти, пока запах не пробудил его. Кумбхаран издал рык, потянулся и проглотил все предлагавшееся ему (несколько демонов помогли ему справиться со сластями). И началась битва не на живот, а на смерть.
Ученый муж читал в мегафон рифмованные строки Тулсидаса, описывающие этот эпизод (но шум стоял такой, что вряд ли его слова были слышны):
–Когда он буйволов сожрал всех, выпил все свое вино,
Гремел он, как удар перуна.
Когда ушами услыхали это… обезьяны,
Скрежещут, сильные, зубами. Бросились на поле брани.
И, щелкая зубами, каждый на него тогда бросал.
Удары крорами огромных гор и скал тех в этот час
Ему наносят обезьяны и медведи, все зараз.
Но он не падает все ж духом; тело не идет назад,
Казалось, что плодами арка бьют слона, ему грозят.
Тогда Сын Ветра Хануманджи кулаком ударил вдруг.
И он на землю повалился; вголову бьет, полный мук.
Потом он встал и Хануману страшный сам нанес удар.
И, зашатавшись, тот упал вдруг.
И скоро обратилась в бегство обезьян могучих рать.
В великом страхе обезьяны: как тут противостоять?
[163]Даже Бхаскар, исполнявший роль Ангады, был повержен могучим Кумбхараном и лежал, жалобно стеная, под фиговым деревом, где обычно играл в крикет.
Кумбхаран был ранен стрелами Рамы, но это его не остановило.
Кроры-кроры обезьян хватал Кумбхакаран,
Гремел, могучий рев свой издавая.
На землю бросал как царь зверей он обезьян,
Десятиликого все призывая
[164].
Обезьяны в отчаянии воззвали о помощи к Раме, и тот пустил еще серию стрел в Кумбхарана.
Едва коснулись стрелы, в гневе ракшас бросился бежать.
Заколебались всюду горы, стала вся земля дрожать.
Огромную скалу тут с корнем вырвал вдруг Кумбхакаран.
Одну ему стрелою руку тут отсек шри бхагаван.
Он подбежал, схватил вновь гору левою своей рукой,
Господь отсек и эту руку, бросив наземь с той горой.
<…>
Крик могучий он издал потом и побежал,
Своей раскрытой пастью страх внушая.
Сиддхи, боги в небесах пришли в великий страх
И криком «ой!» все небо оглашают
[165].
Увидев, что даже боги приуныли, всемилостивый Рама еще одной стрелой отсек Кумбхарану голову, которая, к ужасу его брата Раваны, упала прямо ему под ноги. Туловище же продолжало по инерции свой устрашающий бег, пока ему не нанесли сокрушительный удар. Оно повалилось на землю, раздавив целую толпу обезьян, медведей и демонов.
Толпа зрителей вопила, хохотала и аплодировала. Ман развлекался вместе со всеми. Бхаскар перестал стонать, вскочил и издал победный клич. Даже последовавшая за этим смерть Мегхнада, как и самого главного злодея, не вызвали такого восторга, как гибель Кумбхарана, роль которого исполнял актер, научившийся за много лет идеально приводить в ужас как своих сюжетных противников, так и зрителей. Наконец, когда все демоны были повержены и «Джай Шанкар!» больше не звучало, любители поджогов могли удовлетворить свою страсть.
Тысяч пять небольших петард были выложены красным ковром перед демоническими фигурами, после чего их подожгли с помощью запального шнура. Грохот стоял оглушительный,– наверное, даже святые и боги могли бы вскричать в тревоге: «Ай-яй!» Огонь, искры и пепел взметнулись вверх и достигли балкона, где стояла госпожа Махеш Капур. Она стала задыхаться в едком дыму и чихать, пока ветер не развеял дым. Рама, выкрашенный в синий цвет и закутанный в леопардовую шкуру, выстрелил из лука в обе руки Кумбхарана, и они отпали благодаря манипуляциям оператора, спрятавшегося за фигурой. Зрители только рты раскрыли. Но живописный герой не стал отстреливать голову злодею, а вытащил из колчана ракету и запустил ее в безрукое тело Кумбхарана. Оно вспыхнуло, вызвав целую серию громовых взрывов. Фигура Кумбхарана была начинена петардами, которые стали взрываться и со свистом летать вокруг нее. Зеленый баллон со взрывчатым веществом, прицепленный к носу фигуры, тоже взорвался, рассыпавшись фонтаном цветных искр. Фигура рухнула, устроители затоптали ее горящие обломки, зрители радостно приветствовали победу Рамы.
После того как Лакшман уничтожил фигуру Мегхнада, Рама второй раз за вечер принялся разделываться с негодяем Раваной. Но, к удивлению публики, бумага, солома и бамбук, из которых он был сооружен, не хотели загораться. Этот факт вызвал некоторую тревогу, словно он не предвещал добра. И лишь добавление керосина помогло окончательно расправиться с Раваной. Устроители празднества с помощью дубинок превратили грозное десятиголовое чудище в пепел и обгоревшие куски тростника; вэтом им с удовольствием помогали зрители на ближайших балконах, поливавшие останки водой из горшков и кастрюль.
Рама, Лакшман и Хануман отошли было в сторону, чтобы передохнуть, но чей-то голос из толпы насмешливо напомнил им, что они забыли выручить из плена Ситу. Они поспешили к ней через площадь, усыпанную черным пеплом и обгоревшими остатками пяти тысяч петард. Ситу, которая по-прежнему довольно равнодушно взирала на происходящее, без особых церемоний спустили с балкона и вручили ее супругу.
