Внезапно в полумиле к западу вспыхнуло большое зарево. Там был лесной склад известного торговца-индуса, жившего в районе по преимуществу мусульманском. Поблизости от него загорелись еще огни. Барабанного боя больше не доносилось, но время от времени слышалась стрельба. Мана покинули все силы, и даже страх куда-то пропал. Его охватило какое-то оцепенение, чувство полного одиночества и беспомощности.
Фироз закрыл глаза, словно не желая видеть жуткую панораму горящего города. Его воображению представлялись другие огни: акробаты с зажженными факелами на ярмарке во время Мухаррама; пламя в траншее вокруг имамбары Байтар-Хауса, где в течение десяти дней жгли хворост и поленья; свечи в имамбаре, сияющие и оплывающие, в то время как устад Маджид Хан исполняет рагу «Дарбари», а отец в сладком трансе кивает в такт.
От этих воспоминаний его пробудил неожиданный крик. Он вскочил.
Мужчина на одной из соседних крыш кричал, что объявили комендантский час.
–Как они могли объявить комендантский час, когда люди еще не добрались до дома после празднеств?– крикнул ему Ман и добавил:– Сядь, Фироз.
–Я не знаю,– ответил сосед.– По радио только что говорили: через час полиции будет отдан приказ стрелять по любому, кого увидят на улице. А до тех пор они будут стрелять только в случае насильственных действий.
–Да, это имеет смысл,– крикнул ему Ман, думая про себя, осталось ли в мире еще что-нибудь, имеющее смысл.
–А кто вы такой?– спросил сосед.– И кто с вами? Кедарнат? У вас в семье все в порядке?
–Это не Кедарнат, это наш друг, который пришел посмотреть Бхарат-Милап. А я брат Вины.
–Вы лучше не выходите больше сегодня, если не хотите, чтобы мусульмане горло вам перерезали или полицейские застрелили. Ну и ночка выдалась! Поистине…
–Ман,– озабоченно спросил его Фироз,– могу я позвонить по телефону твоей сестры?
–У них нет телефона.
Фироз посмотрел на него в отчаянии.
–А у соседей? Мне необходимо позвонить в Байтар-Хаус. Отец должен был слышать сообщение о комендантском часе и наверняка перепуган тем, что происходит здесь. Имтиаз, возможно, захочет пробраться в город и получить пропуск на время комендантского часа. Боюсь, как бы Муртаза Али не выслал людей на поиски меня, а в такой момент это безумие. Ты не мог бы позвонить от кого-нибудь из друзей Вины?
–Лучше, чтобы никто не знал, что ты здесь,– ответил Ман, но, увидев тревогу и отчаяние на лице друга, добавил:– Но не волнуйся, мы что-нибудь придумаем. Я поговорю с Виной.
Вина тоже помнила события в Лахоре, но недавние треволнения в связи с пропажей Бхаскара во время Пул Мелы были еще живее в ее памяти, и она представляла себе, что может чувствовать наваб-сахиб из-за того, что Фироз не вернулся домой.
–Может, я схожу к Прийе Агарвал?– предложил Ман.
–Ман, ты никуда ты не пойдешь,– отрезала Вина.– С ума сошел? Я не для того повязывала тебе ракши на запястье.– Минуту подумав, она сказала:– Я пойду к соседке, мы пользуемся ее телефоном в экстренных случаях. Это всего две крыши от нас. Ты встречался с ней. Она хорошая женщина, хотя смертельно ненавидит мусульман. Дай сообразить. Какой номер в Байтар-Хаусе?
Ман сообщил ей номер, и Вина поднялась вместе с ним на крышу, пересекла крышу соседнего дома и спустилась по лесенке к хозяйке следующего.
Крупная разговорчивая соседка Вины была слишком общительна и любопытна, чтобы оставить Вину наедине с телефоном. Как-никак он находился в ее комнате. Вина сказала ей, что хочет поговорить с отцом.
–Но я только что видела его около храма во время Бхарат-Милапа.
–Он ушел оттуда. Не мог вынести шума. А дым, который стоял столбом, был вреден для мамы – как и для Прана, он даже не пришел. А Ман здесь, с нами. Он еле спасся от толпы мусульман.
–Слава тебе господи. Если бы они поймали его…
У телефона не было наборного диска, и Вине пришлось назвать номер Байтар-Хауса оператору.
–Так вы звоните не в Прем-Нивас?– спросила соседка. Она знала его номер по прежним звонкам.
–Нет, не в Прем-Нивас. Баоджи должен был зайти вечером к знакомым.
Когда в Байтар-Хаусе сняли трубку, Вина произнесла:
–Я хотела бы поговорить с сахибом.
–С которым из сахибов?– спросил старческий голос Гуляма Русула.– С навабом-сахибом, бурре-сахибом или чхоте-сахибом?
–С любым из них.
–Наваб-сахиб и бурре-сахиб вышли из дома в Байтар, а чхоте-сахиб еще не вернулся от имамбары.– Гулям Русул говорил возбужденно и запинаясь.– Говорят, что в городе беспорядки и что даже с крыши этого дома можно видеть пожары. Мне надо идти, надо сделать кое-какие…
–Пожалуйста, не вешайте трубку,– быстро проговорила Вина.– Мне надо поговорить с кем-нибудь, кто дома,– позовите, пожалуйста, секретаря сахиба или кого-нибудь еще. Я Вина, дочь Махеша Капура, и мне надо передать срочное сообщение.
Некоторое время в трубке была тишина, затем послышался молодой голос Муртазы Али. Он звучал растерянно и тревожно – Али, наверное, чувствовал, что это может быть какое-то известие о Фирозе.
Вина сказала, тщательно подбирая слова:
–Я дочь Махеша Капура. Хочу передать известие о младшем сыне сахиба.
–О младшем сыне наваба-сахиба, чхоте-сахибе?
–Да-да. Можете о нем не беспокоиться. Он в безопасности и останется ночевать в Мисри Манди. Пожалуйста, сообщите об этом сахибу.
–Слава богу!– произнес Муртаза Али.
–Завтра он поедет домой, когда отменят комендантский час. Так что нет необходимости искать его; не надо ходить в полицию за пропуском и приезжать сюда, а также говорить о том, что он у нас. Просто скажите, что он со мной, его сестрой.
–Благодарю вас, госпожа, за то, что вы позвонили. Мы как раз собирались пойти с оружием на его поиски. Мы боялись худшего… Это было бы ужасно…
–Мне надо идти,– сказала Вина, понимая, что чем дольше будет говорить, тем труднее будет изобретать двусмысленности.
–Да, конечно – отозвался Муртаза Али.– Кхуда хафиз.
–Кхуда хафиз,– машинально ответила Вина и положила трубку.
Соседка смотрела на нее со странным выражением.
Не желая больше разговаривать с чрезмерно любопытной женщиной, Вина объяснила, что ей надо срочно возвращаться домой, потому что Бхаскар добегался до того, что растянул лодыжку, Мана и Кедарната надо кормить ужином, а старую госпожу Тандон, которая впала в панику, вспоминая Пакистан, надо успокоить.
15.14
Дома ее встретила свекровь, которая была в шоке и почти невменяема. Кедарнат решил побродить по улицам – видимо, для того чтобы успокаивать встречных и предупреждать их о комендантском часе, если они о нем не слышали.
Вина едва не потеряла сознание. Прислонившись к стене, она уставилась в пространство перед собой. Госпожа Тандон наконец перестала рыдать и могла объясниться более внятно.
