Оба рассмеялись. Это навело Прана на мысль о работе.
–Наверное, обо мне скоро тоже будут судить на основании одной встречи,– сказал он.
–Скоро?
–Да, похоже, вопрос о моем назначении наконец сдвинется с места.
–Как уверяет тебя профессор Мишра.
–Нет-нет. Через месяц или самое большее через два действительно должна состояться квалификационная комиссия. Кто-то из учебной части сообщил об этом одному из бывших парламентских секретарей моего отца. Значит, сейчас у нас середина октября…– Тут взгляд Прана упал на горящий гхат, и он потерял нить своего рассуждения.– Как спокойно сейчас в городе,– заметил он.– А если подумать, что Мана и Фироза только что чуть не убили…
–Не надо об этом.
–Прости, дорогая. Так о чем ты говорила?
–Не помню.
–Хм… Ну ладно…
–Мне кажется,– сказала Савита,– тебе грозит опасность слишком возгордиться.
–Мне?– Пран был удивлен, но совсем не обижен.– Чем мне гордиться? Рядовой университетский преподаватель со слабым сердцем, которому в ближайшем будущем придется с трудом карабкаться по служебной лестнице.
–Ну, может, и не с таким уж непосильным трудом. А что ты чувствуешь, думая, что у тебя есть жена и ребенок?
–Что я чувствую? Я чувствую себя при этом счастливым.
Савита улыбнулась в темноте. Она напрашивалась на комплимент и получила его.
–Отсюда лучше всего видно,– сказал лодочник, втыкая длинный шест в речное дно.– Дальше я не могу идти против течения. Слишком высокая вода.
–Иметь мужа и ребенка тоже неплохо, я полагаю,– добавил Пран.
–Да,– ответила Савита.– Конечно.– После паузы она сказала:– Жаль, что у Минакши так получилось.
–Да. Хотя ты никогда не была от нее в восторге, правда?
Савита ничего не ответила.
–Из-за этого выкидыша ты стала относиться к ней лучше?– спросил Пран.
–Ну и вопросики вы задаете! В каком-то смысле да, лучше. Но это надо обдумать. Когда я ее увижу, я сразу пойму.
–Знаешь,– сказал Пран,– мне как-то не очень хочется останавливаться на время новогодних каникул у твоего брата и его жены.– Он закрыл глаза, наслаждаясь приятным ветерком, дувшим на реке.
–Я даже не уверена, что нам всем хватит места в их квартире,– ответила Савита.– Пусть ма с Латой ночуют у них, как обычно, а мы можем раскинуть палатку в саду. «Баю-бай, малышка, повесим твою колыбельку на верхушку дерева»
[172].
Пран засмеялся:
–Хорошо по крайней мере, что Ума не похожа на твоего брата,– я этого боялся.
–На которого?
–Да ни на того, ни на другого. Но я имел в виду Аруна. Однако где-то им придется нас пристроить. Наверное, в семействе Чаттерджи. Мне понравился их сын – забыл, как его зовут…
–Амит?
–Нет, другой. Верующий, который любит скотч.
–Дипанкар.
–Да… Тебе предстоит еще одно знакомство в Калькутте.
–Но я видела его,– сказала Савита.– Совсем недавно, во время Пул Мелы.
–Я имею в виду Хареша. В декабре у тебя будет достаточно времени оценить его.
–Ну тебя, ты же только что говорил о Дипанкаре.
–В самом деле?
–Послушай, Пран, нельзя же так перескакивать с пятого на десятое. Иногда трудно понять, о чем ты вообще говоришь. Я уверена, лекции ты читаешь не так беспорядочно.
–Лекции я читаю довольно хорошо,– признал Пран.– Ну да сам себя не похвалишь – весь день ходишь как оплеванный. Впрочем со стороны виднее. Спроси у Малати.
–Не собираюсь спрашивать Малати, как ты читаешь лекции. В прошлый раз, когда она тебя слушала, ты так увлекся, что тебе стало плохо.
Лодочнику надоело удерживать лодку на месте при сильном течении.
–Вы будете говорить или смотреть на Барсат-Махал?– спросил он.– Вы немало заплатили, чтобы попасть сюда.
–Да-да, конечно,– рассеянно ответил Пран.
–Вам надо было приехать сюда три ночи назад,– сказал лодочник.– Дома горели по всему берегу. Красота! Но запах сюда не доносился. А на следующий день к гхату свезли кучи трупов. Одному гхату с таким количеством не справиться. Городские власти уже сколько лет планируют построить еще один, только никак не решат, где именно это делать.
–А что им мешает?– с любопытством спросил Пран.
–Если строить его на этом же берегу, где Брахмпур, он будет смотреть на север. А по правилам он должен смотреть на юг, в сторону Ямуны. Но тогда надо строить на другом берегу, и им придется перевозить туда тела и сопровождающих.
–Кому «им»? Вам же.
–Ну да, наверное. Я не буду возражать.
Какое-то время Пран и Савита любовались Барсат-Махалом при полной луне. Он был прекрасен сам по себе, а его отражение в воде усиливало впечатление. На поверхности воды дрожала лунная дорожка. Лодочник больше ничего не говорил.
Мимо них прошла еще одна лодка. Прана почему-то пробрала дрожь.
–Что с тобой, дорогой?
–Да нет, ничего.
Савита вынула из кошелька монетку и вложила ее в руку Прана.
–Как мирно все это выглядит!– сказал он.
Савита молча кивнула в темноте. Пран вдруг понял, что она плачет.
–Что случилось, дорогая? Я что-то не то сказал?
–Нет, просто я счастлива. Я плачу от счастья.
–Ты странная женщина,– сказал он, гладя ее по голове.
Лодочник вытащил шест, и лодка, лишь слегка направляемая им, двинулась по течению. Они тихо плыли по спокойной и великой реке, которая спустилась на землю для того, чтобы покрыть останки давно умерших людей; течение ее не прекратится и после того, как человеческая раса, движимая ненавистью и вооруженная знанием, истребит саму себя.
15.16
В последние недели Махеш Капур колебался перед трудным выбором – вернуться в партию Конгресс или остаться в НРКП. Оба варианта его не вполне устраивали. Он всегда имел обо всем твердое мнение и зачастую не терпел возражений, а тут заблудился в пыльной буре нерешительности.
Слишком много факторов порождали разные соображения, которые крутились у него в голове, а когда они переставали крутиться, то складывались в какую-нибудь конфигурацию, отличавшуюся от предыдущей. Все, что говорил ему в своем саду главный министр; слова наваба-сахиба в форте Байтар; встреча в Прем-Нивасе со старым другом, который вышел из Конгресса, а затем вернулся; совет Бабы́ в Дебарии; маневр, предпринятый Неру; непростой путь, проделанный обратно в Конгресс Рафи-сахибом; выношенный им самим законопроект, который, он надеялся, не засохнет окончательно меж страниц свода законов; даже невысказанное, но ощутимое и так его раздражавшее мнение жены – все говорило о том, что надо возвращаться в партию, которая прежде, до того как его медленно, но верно охватило разочарование, была, несомненно, его домом.
