–Какое симпатичное оранжево-розовое сари на вас,– отважился на комплимент Хареш.
Лата расхохоталась. Ее сари было бледно-зеленым. Она смеялась от души, смех снимал напряжение.
Окружающие недоумевали, что нашло на эту парочку.
–Даже не просто розовое, а оранжево-розовое?– радовалась Лата.
–Ох!– воскликнул Хареш смущенно.– Оно, наверное, зеленое?
Варун презрительно фыркнул, и Лата пнула его под столом.
–Вы дальтоник?– спросила Лата с улыбкой.
–Да, увы. Но девять цветов из десяти различаю.
–В следующий раз я надену розовое,– сказала Лата,– и вы сможете хвалить его без всяких сомнений.
После ланча Хареш проводил гостей до их автомобилей. Он понимал, что будет предметом разговора на протяжении всех пятнадцати миль их обратного пути, и надеялся, что в каждой из двух машин хотя бы один человек будет на его стороне. Он видел и на этот раз, что Арун и Минакши не желают иметь ничего общего с ним, но не знал, как примирить их со своим существованием.
В отношении Латы Хареш был настроен оптимистично. О наличии соперников он не подозревал. Возможно, ланч был чересчур сытным и нагнал на нее сонливость. Но в целом все прошло, как он и рассчитывал. О его дальтонизме она рано или поздно все равно узнала бы. Хорошо, что он не пригласил их после ланча к себе домой пожевать пан. Кальпана Гаур вовремя предупредила его в письме, что употреблять пан в их семье не принято. Лата нравилась Харешу все больше и больше, ему хотелось подолгу говорить с ней. Но мишенью сегодняшней встречи была не столько Лата, сколько вся семья, и в первую очередь ма.
«Сделать так, чтобы 1951 стал решающим годом в моей жизни»,– было написано у него в дневнике. До Нового года оставалось три дня. Он подумал, что надо оттянуть решающий момент на неделю-другую, пока Лата не вернется в Брахмпур к своим занятиям.
16.15
Савита заняла переднее сиденье «остина»– она хотела поговорить с Аруном, который вел машину. На заднем сиденье расположилась Минакши. Все остальные возвращались в Калькутту на «хамбере».
–Арун-бхай,– мягко спросила Савита брата,– почему ты так держал себя?
–Что за глупости ты говоришь, черт побери?
Грубость Аруна никогда не действовала на Савиту. Она была твердо намерена сказать ему все то, что собиралась.
–Почему ты так старательно третировал Хареша?
–Спроси это лучше у него самого.
–Он, по-моему, не говорил тебе ничего оскорбительного.
–Разве не сказал он, что «Прага»– родное слово для всех индийцев, чего нельзя сказать о «Бентсен Прайс»?
–Но это так и есть.
–Если даже и так, никто не просил его вылезать с этим утверждением.
–Он сказал это потому, что ты безостановочно поносил чехов с их неотесанностью,– рассмеялась Савита.– Это была самооборона.
–Вижу, ты решительно стоишь на его стороне.
–Я подхожу к этому иначе. Можно же держаться с ним хотя бы вежливо и подумать о чувствах ма и Латы.
–О них я в первую очередь и думаю!– авторитетно заявил Арун.– Потому-то и считаю, что это дело надо пресечь в зародыше. Он просто не тот человек, который нужен Лате. Представь себе: сапожник в нашей семье!
Арун улыбнулся. Когда по протекции бывшего коллеги отца его пригласили на собеседование в «Бентсен Прайс», там сразу поняли, что он «свой» человек. Либо ты принадлежишь к определенному кругу, либо нет, рассуждал Арун.
–Не вижу ничего недостойного в том, чтобы изготавливать обувь,– мягко возразила Савита.– Мы все ее носим.
Арун только фыркнул в ответ.
–У меня, похоже, начинает болеть голова,– сказала Минакши.
–Я веду машину так быстро, как могу,– отозвался Арун.– Пассажир все время меня отвлекает, но так или иначе скоро мы будем дома.
Мили две Савита молчала.
–И все же, Арун-бхай,– наконец сказала она,– чем он так уж отличается от Прана? Помнится, его акцент тебе точно так же не нравился.
Арун понимал, что ступает на опасную почву и что Савита не потерпит критики в адрес мужа.
–С Праном все в порядке,– уступил он.– Он приспосабливается к обычаям семьи.
–С ним всегда все было в порядке,– сказала Савита.– Это семья к нему приспособилась.
–Ладно, пусть так. Только дай мне вести машину спокойно. Или ты хочешь, чтобы я остановился и продолжил дискуссию? Вон у Минакши голова болит.
–Арун-бхай, это не довод. Минакши, прости, но мне необходимо поговорить с Аруном, прежде чем он начнет обрабатывать ма. Чем тебя не устраивает Хареш? Тем, что он «не нашего круга»?
–Ну конечно, он не нашего круга. Он шустрый мелкий служащий в аляповатых туфлях, с большой головой и ухмыляющимся прислужником. Никогда не встречал человека, настолько самонадеянного и самодовольного, причем без малейших на то оснований.
Савита улыбнулась и ничего не ответила. Это разозлило Аруна больше любых возражений с ее стороны. Помолчав, он буркнул:
–Не понимаю, чего ради ты затеяла этот спор.
–Я просто не хочу, чтобы ты лишил Лату всех шансов,– объяснила Савита.– Она и сама-то ни в чем еще не уверена, так пускай решит этот вопрос самостоятельно, а не по подсказке Большого Брата, который привык всеми командовать.
С заднего сиденья донесся серебряный смех со стальными нотками.
Навстречу им пронесся огромный грузовик, едва не спихнувший их с узкой дороги. Выругавшись, Арун крутанул руль обратно.
–Давай продолжим диспут дома,– сказал он.
–Дома целая толпа. Невозможно что-либо тебе втолковать, когда нас все время отвлекают. Ты сознаешь, Арун-бхай, что предложения руки и сердца не падают с небес ежедневно? Почему ты хочешь, чтобы его отвергли?
–Есть и другие претенденты на ее руку – хотя бы брат Минакши.
–Амит? Ты серьезно?
–Да, Амит. Я серьезно.
Савита подумала, что Амит – совершенно неподходящая пара для Латы, но не стала высказывать эту мысль.
–Ну, пускай Лата сама решает.
–Ма так суетится, что Лате трудно будет решать самой,– сказал Арун.– А этот сапожник вовсю обхаживает ма, на остальных у него времени практически не остается. Я, например, заметил, что он почти не разговаривал с тобой.
–Это не имеет значения. Мне он понравился, и я надеюсь, что ты будешь вести себя прилично первого января.
Арун покачал головой при мысли о том, как внезапно, не посоветовавшись ни с кем, его мать пригласила на этот день Хареша.
–Высади меня, пожалуйста, у Нового рынка,– неожиданно попросила Минакши.– Я вернусь позже.
–А как же твоя голова, дорогая?
