–Но почему?– удивился Варун.
–Они будут вовсю развлекаться, и им будет не до Латы,– уклончиво ответила она.
–А мне что, нельзя развлекаться?– угрюмо спросил Варун.
–Нет. Речь идет о будущем твоей сестры. Что сказал бы отец?
При мысли о том, что сказал бы отец, Варун внутренне ощетинился, как часто бывало при разговоре с Аруном. Но он сразу же раскаялся в этом. «Я, наверное, недостойный сын»,– подумал он виновато.
Госпожа Рупа Мера и костяк семейного будущего – Пран, Савита, Апарна и Ума – собирались встречать Новый год в Баллигандже со старшими членами семьи Чаттерджи, включая дедушку. С ними же оставались дома и Дипанкар с Тапаном. Это будет тихий семейный праздник, думала госпожа Рупа Мера, а не сумасшедшая беготня с места на место, как стало модно нынче. Менакши и Каколи вели себя фривольно, и это некрасиво в таком бедном городе, как Калькутта,– куда, кстати говоря, прибыл пандит Неру, чтобы говорить о партии Конгресс, борьбе за свободу и социализме. Госпожа Рупа Мера изложила все эти мысли Минакши.
Минакши пропела в ответ на мотив рождественской песенки «Остролистом разукрасьте…», которую в последнее время без удержу гоняли по радио:
–Год заканчивайте ярко,
Фа-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла!
Пусть всей жизни пол-огарка…
Фа-ла-ла-ла-ла, ла-ла-ла-ла!
–Ты абсолютно безответственная девица, Минакши, скажу я тебе,– сказала госпожа Рупа Мера.– Как тебе не стыдно петь мне такие песенки?
Но госпожа Арун Мера была в таком хорошем настроении, что ворчание свекрови не могло его испортить. Совершенно неожиданно она поцеловала ее и поздравила с наступающим Новым годом. Подобные проявления чувств были редки у Минакши, и госпожа Рупа Мера приняла поцелуй с мрачной благосклонностью.
Арун, Минакши, Варун и Лата отправились развлекаться. Заскочив к нескольким знакомым, уже после одиннадцати часов они осели у Бишванатха Бхадури. Минакши еще при входе заметила затылок Билли.
–Билли!– проворковала она пробивающим гул толпы вибрато с другого конца комнаты.
Билли оглянулся, и лицо его вытянулось. Минакши же решительно пересекла комнату и, откровенно кокетничая, увела его от Ширин. Загнав Билли в угол, она сказала:
–Билли, в четверг я не могу. Только что позвонили «авантюристки», в четверг у них встреча по какому-то особому случаю.
–Надо же! Очень жаль,– произнес Билли с облегчением.
–Так что встретимся в среду.
–В среду я не могу!– запротестовал Билли.– И почему ты увела меня от друзей?– спохватился он.– Ширин начнет меня подозревать.
–Не начнет,– весело возразила Минакши.– Однако хорошо, что ты стоишь к ней спиной. Если бы она видела твое сердитое лицо, уж точно что-то заподозрила бы. Негодование тебе не идет. И вообще ничего не идет. Кроме наготы. Не красней, Билли, а то мне придется страстно поцеловать тебя за час до законного новогоднего поцелуя. Так, значит, в среду. Не увиливай от безответственных поступков.
Билли был сердит и расстроен, но ничего не мог поделать. У него был такой удрученный вид, что Минакши, пожалев его, сменила тему.
–Ты смотрел сегодняшнюю отборочную игру?– спросила она.
–Да. Как она тебе?– спросил Билли, взбодрившись при воспоминании. Индия выступила совсем неплохо. Выбила Англию на первых подачах, набрав 342 очка.
–И завтра пойдешь на матч?– спросила Минакши.
–Обязательно. Хочется посмотреть, как Хазар справится с их подачей. МКК
[190] прислал средненькую команду, и Индия должна преподать им урок. Неплохое развлечение первого января.
–У Аруна есть несколько билетов,– сказала Минакши.– Я, наверное, тоже пойду.
–Ты же не интересуешься крикетом,– испугался Билли.
–Смотри, тебе какая-то женщина машет. Ты, часом, ни с кем больше не встречаешься?
–Минакши!– произнес Билли с таким возмущением, что она волей-неволей поверила ему.
–Я рада, что ты остаешься верен. Верен, изменяя. Или изменяешь, оставаясь верным. Ах нет, она машет мне. Отвести тебя обратно к Ширин?
–Да уж, пожалуйста,– глухо ответил он.
16.18
Варун и Лата в другом конце комнаты беседовали с доктором Илой Чаттопадхьяй. Доктор Ила Чаттопадхьяй любила беседовать с самыми разными людьми, и тот факт, что собеседники были молоды, не служил препятствием. В этом была одна из ее сильных сторон как преподавателя английского языка и литературы. Другой сильной стороной был ее сокрушительный интеллект. Она безапелляционно утверждала самые безумные идеи как в студенческой, так и в преподавательской среде. Студентов она уважала даже больше, чем коллег. Она полагала, что интеллектуально они чище и честнее.
Лата спрашивала себя, что Ила Чаттопадхьяй делает в этой компании. Тоже сопровождает кого-то и опекает? Если так, то она выполняла свои обязанности спустя рукава. В данный момент она была занята разговором с Варуном.
–Нет, Варун, не надо тебе на административную службу,– говорила она.– Это занятие для коричневых сахибов. Станешь таким же олухом, как твой брат.
–Но чем же мне заняться?– вопрошал Варун.– Я ни на что не гожусь..
–Напиши книгу! Стань рикшей! Живи, а не тушуйся,– возбужденно вскричала Ила Чаттопадхьяй, потрясая седыми космами.– Отвергай мир, как Дипанкар. Ах нет, он же пошел в банкиры, да? А как, кстати, у тебя с экзаменами?
–Ужасно!
–Не думаю, что так уж ужасно,– возразила Лата.– Мне всегда казалось, что я сдавала хуже, чем было на самом деле. В нашей семье все так.
–Да нет, я и вправду сдал их плохо,– угрюмо сказал Варун, прихлебывая виски.– Я провалился, это точно. Уверен, меня не вызовут на собеседование.
–Ничего страшного,– сказала доктор Чаттопадхьяй.– Бывает гораздо хуже. У моей близкой подруги, например, только что умерла дочь от туберкулеза.
Лата посмотрела на нее в изумлении. Какие еще доводы она приведет для успокоения Варуна? «Муж моей сестры, алкоголик, только что отрубил головы их тройне двух лет от роду»?
–У тебя очень странное выражение лица,– заметил подошедший к ним Амит.
–О Амит! Привет,– отозвалась Лата. Она была рада видеть его.
–О чем ты думала?
–Да так, ни о чем.
Доктор Ила Чаттопадхьяй между тем убеждала Варуна в том, что Калькуттским университетом заправляют идиоты, которые сделали хинди обязательным предметом на уровне бакалавриата. Амит принял участие в обсуждении этого вопроса. Он чувствовал, что мысли Латы витают где-то далеко. Ему хотелось поговорить с ней о ее стихотворении, но в этот момент его атаковала какая-то женщина:
