–Високосный год.
–Я думаю, надо все же вернуться ко всей компании. Варун, наверное, в панике, обнаружив, что я исчезла.– Она улыбнулась, представив себе выражение лица Варуна в этот момент.
–Давай, я отвезу тебя домой, а сам вернусь к Бишу и скажу Варуну, где ты. Хочешь?
–Хочу. Спасибо тебе, Амит.
–Ты не сердишься на меня? Санкционированная новогодняя вольность. Прости. Ничего не мог с собой поделать.
–Прощу, если в следующий раз ты не сошлешься на поэтическую вольность.
Амит рассмеялся, и добрые отношения восстановились.
«Но почему я ничего не чувствую?»– спрашивала себя Лата. Она знала, что нравится Амиту, но при поцелуе испытывала в основном удивление.
Через несколько минут она была дома. Госпожа Рупа Мера еще не вернулась, а когда приехала полчаса спустя, Лата уже спала – хотя, видимо, беспокойным сном, так как мотала головой из стороны в сторону.
Ей снился поцелуй, но целовал ее Кабир, который в данный момент находился далеко и которого ей никак не следовало встречать, так как он был самым неподходящим женихом из всех.
16.20
Цифры 1952 в утренней газете представлялись Прану свежими и блестящими. Первое января окутывало прошлое туманом, а впереди сияло будущее, появлявшееся загадочным образом из неприглядного кокона. Вспоминая все хорошее и плохое, случившееся в прошлом году,– болезнь сердца, рождение дочки, счастливое спасение Бхаскара от гибели,– он гадал, что принесет новый год. Станет ли он доцентом? Появится ли у него благодаря Лате новый родственник? Может быть даже, его отец станет главным министром Пурва-Прадеш? Последнее было вполне возможно. Что касается Мана, ему рано или поздно придется остепениться.
Хотя в шесть часов все, кроме Прана и госпожи Рупы Меры, еще спали, в семь в доме произошел взрыв всеобщей активности. Очереди в две ванные двигались быстро, так как пользоваться помещениями разрешалось только строго определенное время. К половине девятого все были готовы к действиям того или иного рода и даже позавтракали. Женщины решили провести день в гостях у Чаттерджи и, может быть, пройтись по магазинам. Даже Минакши, собиравшаяся ранее на крикетный матч, в последний момент передумала.
В девять на «хамбере» прибыли Амит и Дипанкар и, взяв с собой Аруна, Варуна и Прана, отправились в Иден-Гарденс смотреть третью игру Третьей отборочной встречи. У входа на стадион они встретились с Харешем, как было условлено, и все шестеро заняли места на трибунах согласно имеющимся у них билетам.
Утро было прекрасное. Над головой чистое голубое небо, на траве – где она была – еще блестели капли росы. Иден-Гарденс с его изумрудной травой, окружающими его деревьями, огромным табло и новыми корпусами стадиона Ранджи
[193] представлял собой великолепное зрелище. Стадион был переполнен, но коллега Аруна по «Бентсен Прайс», купивший абонемент для своей семьи, в этот день уехал со всей семьей на экскурсию и предложил билеты Аруну. Места были рядом с трибуной, где сидели важные персоны и члены Бенгальской ассоциации крикета, так что поле было видно как на ладони.
Первые бэтсмены индийской команды находились еще на линии. Поскольку на первых подачах в играх этой серии Индия набрала 418 и 485 очков, а англичане с трудом дошли до 342, теплилась надежда, что хозяева смогут добиться победы. Калькуттская публика, разбиравшаяся в крикете и любившая его больше, чем кто-либо еще в Индии, с нетерпением ожидала начала матча.
Разговоры, вспыхивавшие между оверами, затихали, хотя и не полностью, когда боулер выходил на подачу. Сначала Лидбитер подал мяч на Роя, который, отбивая, не набрал ни одного очка, затем Риджуэй подавал с другой стороны на Манкада. А в следующем овере английский капитан Говард поставил Стэтема вместо Лидбитера.
Это вызвало оживленную дискуссию в группе из шести зрителей. Все недоумевали, почему Лидбитера выставили всего на один овер. Только Амит сказал, что в этом не крылось никакой особой хитрости. Дело в том, что индийское время опережает на несколько часов английское и Лидбитер, возможно, просто хотел забить первый английский мяч в новом году, а Говард ему разрешил.
–Ну знаешь, Амит,– засмеялся Пран,– крикет не подчиняется подобным поэтическим прихотям.
–Ну и зря,– отозвался Амит.– Когда я читаю старые комментарии Кардуса, мне кажется, что крикет – разновидность поэтического произведения со строфами из шести строк.
–А где же Билли?– произнес Арун хрипловатым с похмелья голосом.– Я что-то его не вижу.
–Должен быть где-то здесь,– сказал Амит.– Не могу представить, чтобы он пропустил отборочный матч.
–Что-то никак они не начнут,– проворчал Дипанкар.– Надеюсь, это не будет такая же тягомотина, как в двух последних играх.
–Я думаю, мы преподадим им сегодня урок,– оптимистично заметил Хареш.
–В принципе, это возможно,– сказал Пран.– Но этой команде у калитки надо быть внимательнее, а то боулеры слишком рьяно охотятся за ней.
Его опасения сбылись.
Быстрое выбывание трех лучших индийских уикет-киперов, включая капитана, повергло зрителей в транс. Когда Амарнатх, едва успевший надеть щитки, вышел на поле против Таттерсола, настала полная тишина. Даже женщины приостановили свое вязание.
Его выбили с нулевой оценкой в том же фатальном овере.
Индийские игроки сыпались, как кегли. При таком избиении младенцев Индия могла вылететь из турнира еще до ланча. Светлые надежды на победу сменились мрачным предчувствием позорного разгрома.
–Все правильно,– угрюмо констатировал Варун.– Мы страна неудачников. Умеем выхватить поражение из когтей победы. После матча я пойду на скачки,– добавил он без особого энтузиазма. Там ему предстояло наблюдать за лошадьми уже не с абонированных мест за сорок рупий, а из-за палисада вокруг скакового круга, но у него, по крайней мере, будет шанс, что его лошадь выиграет.
–Надо пройтись, размять ноги,– сказал Амит, поднимаясь.
–Я с тобой,– сказал Хареш, расстроенный слабой игрой индийцев.– О! Что это за парень вон там, в темно-синем блейзере с бордовым шарфом,– вы его не знаете? У меня такое ощущение, что я его где-то видел.
Пран посмотрел на трибуну у павильона.
–О! Мальвольо!– воскликнул он скорее как Макбет, увидевший перед собой призрак Банко.
–Кто-кто?– спросил Хареш.
–Да так, просто вспомнилось кое-что из программы следующего семестра. Крикетные мячи, государь. Пришло вдруг в голову. Нет, кажется, я его не знаю. Спроси лучше кого-нибудь из местных.– Пран не умел врать, но ни за что не хотел знакомить Хареша с Кабиром. Бог знает какие осложнения могли при этом возникнуть, включая визит Кабира в Санни-Парк.
