–Вы говорили, у него есть брат,– обратился он к врачам.– А как насчет сестры?
–Я не знаю,– ответил один из них.
–Да, вроде бы есть сестра,– сказал другой.– Но она живет не в Брахмпуре. Приготовьте капельницу,– велел он медсестре.– Обычный физраствор.
Они сняли с Фироза шаль и разрезали курту и жилет. Вся одежда была в крови.
–Мне понадобится от вас медицинское заключение,– пробормотал инспектор.
–Вена на руке не прощупывается,– сказал один из врачей, не обращая внимания на инспектора.– Придется взять кровь в другом месте.– Они взяли пробу крови из вены на лодыжке и вставили капельницу.– Сестра, отнесите это в лабораторию, пусть определят группу. Красивая была шаль. Красить ее заново бесполезно.
Прошло несколько минут. Кровь по-прежнему сочилась из раны Фироза; он произносил свои маловразумительные фразы все реже, и дело шло к тому, что он совсем потеряет сознание.
–Вокруг раны есть грязь,– сказал один из хирургов.– Надо ввести ему противостолбнячную сыворотку. Вы нашли оружие?– спросил он полицейского.– Какой длины лезвие? Ржавчины на нем нет?
–Нет, оружия мы не нашли.
–Сестра, нужны йод и цетавалон. Промойте, пожалуйста, участок вокруг раны. Вокруг рта у него тоже кровь,– сказал врач коллеге.– Видимо, повреждены внутренние органы – желудок или верхняя часть кишечника. Здесь мы ничего не можем с этим сделать. Нужно позвонить в регистратуру и вызвать старшего дежурного хирурга. Сестра, попросите в лаборатории сделать анализ крови побыстрее, в первую очередь надо определить уровень гемоглобина.
Пришедший старший хирург, посмотрев на Фироза и на полученные из лаборатории данные, сказал:
–Нужна немедленная диагностическая лапаротомия.
–Мне нужно получить от него первичное информационное сообщение,– упрямо требовал инспектор, нервно подергивая усы.
Первичное информационное сообщение часто было главным документом в деле. И лучше бы оно содержало надежные сведения из уст самого потерпевшего.
Старший хирург посмотрел на полицейского с холодным недоумением:
–Этот человек сейчас не способен говорить и будет неспособен еще полсуток после анестезии. И даже после этого, если он выживет, мы не позволим вам допрашивать его еще по крайней мере сутки. Получите сведения от того, кто нашел его. Или ждите и надейтесь на лучшее.
Не раз сталкиваясь с доктором Кишеном Чандом Сетом, как и большинство полицейских Брахмпура, младший инспектор привык к грубости врачей, так что он не обиделся. Он понимал, что врачи и полицейские смотрят на дело с разных точек зрения. Кроме того, он был реалистом. Тонга-валла, по его требованию, ждал у входа в больницу, и, поскольку выяснилось, что инспектор не сможет поговорить с Фирозом, приходилось составлять первичное информационное сообщение со слов того, кто первым эту информацию и сообщил.
–Спасибо, доктор-сахиб, за совет,– сказал он.– Если я вызову полицейского врача, он сможет осмотреть раненого, чтобы составить медицинское заключение?
–Мы сами произведем осмотр,– неумолимо ответил старший хирург.– Наша задача – спасти человека, а не исследовать его состояние до бесконечности. Можете оставить нам свои бланки.– Он обратился к медсестре:– Кто из анестезиологов на дежурстве? Доктор Аскари? Пациент в шоке, поэтому в качестве преданестетика лучше ввести атропин. Сейчас отвезем его в операционную. Кто делал веносекцию?
–Я,– гордо сказал один из молодых врачей.
–Очень небрежно,– бросил старший хирург.– Доктор Хан еще не приехал? Или наваб-сахиб? Надо, чтобы кто-то из них подписал согласие на операцию.
Но ни брата, ни отца Фироза еще не было.
–Ну, ждать их мы не можем,– сказал старший хирург, и Фироза повезли по коридорам больницы в операционную.
Наваб-сахиб и Имтиаз прибыли слишком поздно, чтобы увидеть это. Наваб-сахиб сам был почти в шоке.
–Я хочу увидеть его,– сказал он Имтиазу.
–Это невозможно, абба-джан,– ответил Имтиаз, обняв отца за плечи.– Все будет в порядке, я уверен. Оперирует Бхатиа, анестезиолог – Аскари. Оба прекрасные специалисты.
–Кто мог совершить такое?– спросил наваб-сахиб.
Имтиаз пожал печами. Выражение его лица было угрюмым.
–Он не говорил тебе, куда собирается пойти этим вечером?– спросил он.
–Нет,– ответил его отец и спустя минуту добавил:– Ман сейчас в городе,– возможно, он знает.
–Мы обязательно спросим его, абба-джан. Ты, главное, не волнуйся слишком сильно.
–На Корнуоллис-роуд. Невероятно!– произнес наваб-сахиб. Он закрыл лицо руками и тихо заплакал. Затем сказал:– Надо сообщить Зейнаб.
–Все в свое время, абба-джан, все в свое время. Давай дождемся конца операции, тогда будет ясно, как обстоят дела.
На часах была почти полночь. Они сидели около операционной и ждали. Больничный запах усиливал страх наваба-сахиба. Время от времени мимо проходил кто-нибудь из коллег Имтиаза и здоровался с ним или выражал соболезнование. Известие о нападении на Фироза, очевидно, уже разнеслось по городу, потому что в начале первого появился репортер из «Брахмпурской хроники». Имтиазу хотелось послать его подальше, но он все же решил ответить на несколько кратких вопросов, подумав, что чем больше людей узнает о происшествии, тем легче будет найти возможного свидетеля.
Около часа ночи хирурги вышли из операционной. Вид у них был усталый. По лицу доктор Бхатии было невозможно что-либо понять. Увидев Имтиаза, он глубоко вздохнул и сказал:
–Я рад видеть вас, доктор Хан. Надеюсь, все будет хорошо. Он был в шоке, когда мы оперировали, но ждать нельзя было. И хорошо, что мы не ждали. Мы обошлись обычной лапаротомией. В тонком кишечнике большой разрыв тканей, и, помимо дренирования брюшной полости, мы сделали несколько анастомозов. Поэтому операция заняла столько времени.– Он обратился к навабу-сахибу:– Так что ваш красавец сможет теперь гордиться очень симпатичным семидюймовым швом. Я надеюсь, он скоро поправится. Простите, но мы не могли ждать вашего разрешения на операцию.
–А можно…– начал наваб-сахиб.
–А как насчет…– одновременно спросил Имтиаз.
–Насчет чего?
–Нет опасности сепсиса или перитонита?
–Будем надеяться, что этой опасности удалось избежать. Внутри черт-те что творилось. Но мы будем внимательно следить за этим. Пока что мы ввели ему пенициллин. Простите, я не ответил вам, наваб-сахиб. Вы что-то хотели спросить.
–Можно мне поговорить с ним?– нерешительно спросил старый наваб.– Я знаю, он хотел бы поговорить со мной.
–Он сейчас под наркозом,– улыбнулся хирург.– Если даже он и произнесет что-нибудь, это будет бессвязная речь. Правда, вы, может быть, уловите в этом что-то интересное. Вы не представляете, какие интересные вещи люди говорят под наркозом. Ваш сын все время говорил о своей сестре.
