В книжном магазине на Парк-стрит она наткнулась на том Ван де Вельде «Идеальный брак»
[261]. Заглянув в книгу, она покраснела, но решительно купила ее.
–Это для дочери,– объяснила она продавцу; тот, зевнув, кивнул.
Она хотела добавить на пригласительный билет изображение розы, но Арун ее остановил.
–Ма, это смешно,– сказал он.– Что люди подумают, когда увидят все эти финтифлюшки? Да я со стыда умру. Давай как-нибудь построже.
Арун был очень огорчен тем, что Лата, получив его письмо и услышав, можно сказать, крик его души, отказалась праздновать свадьбу в его доме, и пытался компенсировать такое падение авторитета, командуя практическими приготовлениями к свадьбе – хотя бы теми, которые можно было сделать в Калькутте. Но ему то и дело приходилось преодолевать сопротивление двух сильных противников, его матери и деда, имевших свои взгляды на этот предмет.
Хотя его мнение о Хареше не изменилось, он смирился – по крайней мере, внешне – с неизбежным и старался вести себя с будущим зятем любезно. Он еще раз побывал на ланче среди чехов и сделал ответное приглашение в Санни-Парк.
Когда госпожа Рупа Мера спросила Хареша о дате свадьбы, тот весело ответил: «Чем скорее, тем лучше». Однако, поскольку Лате надо было сдавать экзамены, а приемные родители Хареша не хотели проводить мероприятие в последний месяц индуистского календаря, предвещавший дурное, свадьбу назначили не на начало апреля, а на конец.
Родители Хареша запросили также гороскоп Латы, желая убедиться, что расположение звезд и планет в нем согласуется с данными Хареша. Особенно беспокоило их, не манглик
[262] ли Лата (или, как их называют некоторые астрологи, «марсианин»), ведь если так, то Хареш, не являющийся мангликом, непременно в скором времени умрет.
Когда Хареш передал их просьбу Рупе Мере, она рассердилась.
–Если бы в этих гороскопах была хоть какая-нибудь правда, не было бы молодых вдов,– сказала она.
–Согласен с вами,– ответил Хареш.– Я скажу им, что Лате никогда не составляли гороскоп.
Но это привело лишь к тому, что родители Хареша захотели узнать точную дату, время и место рождения Латы, дабы заказать ее гороскоп своему астрологу.
Хареш сходил к одному из калькуттских астрологов, назвал ему дату и место рождения Латы и попросил прикинуть, в какое время суток она должна была родиться, чтобы соответствие их гороскопов было соблюдено. Астролог назвал ему два-три таких момента, Хареш выбрал один и них и сообщил родителям. К счастью, принципы построения гороскопов у обоих астрологов были одинаковые, так что волнения и сомнения отпали.
Амит, естественно, был разочарован, но не слишком. Обязанность руководить семейными финансами ему больше не угрожала, и его роман продвигался успешно. Там происходило куда больше интересных событий, чем в реальной жизни. Погрузившись в перипетии романа, он воплотил свое разочарование и печаль в одном из подходящих для этого персонажей – хотя и сам был не в восторге от этой идеи.
Он поздравил Лату короткой запиской, уже не в стихах, и старался держаться, не теряя достоинства. Да госпожа Рупа Мера и не позволила бы ему вести себя иначе. Она включила в орбиту предсвадебной подготовки не только автомобили Чаттерджи, но и членов семьи. Она раздавала поручения и Амиту, и Каколи, и Дипанкару, и даже Тапану (когда он не корпел над домашними заданиями для школы Святого Ксаверия): составлять списки гостей, выбирать подарки, привозить из магазинов все, что она заказывала. Лата, наверное, понимала, что из трех ее ухажеров можно было отвергнуть, не теряя его дружбы, только Амита.
19.3
Когда госпожа Рупа Мера как-то попросила Минакши сходить с ней к ювелиру, чтобы помочь ей купить или хотя бы выбрать обручальное кольцо для Хареша, та, лениво вытянув шею, ответила:
–Но, ма, я не могу, мне надо сходить кое-куда.
–Но ведь канаста у тебя завтра.
–Ну, жизнь состоит не из одних лишь канасты и рамми,– сказала Минакши, медленно по-кошачьи улыбнувшись.
–Так куда тебе надо пойти?– потребовала свекровь.
–Как куда? Что за вопрос?– ответила Минакши и добавила, обращаясь к подбежавшей Апарне:– Всюду ты суешь свой нос!
Госпожа Рупа Мера не распознала очередной ку-ку-куплет.
–Но ты рекомендовала мне некоторых ювелиров,– озабоченно сказала она.– Они отнесутся ко мне гораздо внимательнее, если ты будешь со мной. Если ты не пойдешь, мне придется обратиться к Локхи-бабý.
–Нет-нет, ма, только к Джаухри. Это он изготовил мне эти золотые груши.– Она тронула алым ногтем свои сережки.
Напоминание разгневало госпожу Рупу Меру.
–Ну хорошо,– сказала она.– Если тебе наплевать на свадьбу твоей золовки, можешь слоняться по городу. Я возьму с собой Варуна.
Рупа Мера без труда очаровала господина Джаухри. Не прошло и двух минут, как он уже знал все о «Бентсене и Прайсе», Индийской административной службе и рекомендациях, полученных Харешем. Он заверил Рупу Меру, что за три недели изготовит все, что она пожелает, и она заказала золотое ожерелье «чампакали» («Там такие симпатичные полые бутончики цветов чампы, и носить его не тяжело») и набор в технике джайпурского кундана: ожерелье и серьги с драгоценными камнями, окруженными золотой фольгой и эмалью.
Госпожа Рупа Мера с увлечением рассказывала о своей дочери, а господин Джаухри, любивший поболтать, поддакивал ей и поздравлял. Когда она сказала, что ее умерший супруг занимал важный пост на железной дороге, господин Джаухри посетовал на ухудшение работы железнодорожного транспорта. Наконец все было обговорено и договорено, и Рупа Мера, достав свой «монблан», написала для ювелира свое имя, адрес и номер телефона.
–Ага!– возбужденно воскликнул господин Джаухри, увидев знакомую фамилию и адрес.
–Да, у вас была моя невестка,– сказала госпожа Рупа Мера.
–Госпожа Мера, а та медаль, которую она дала мне для переплавки в цепочку и такие красивые серьги в виде маленьких груш… эта медаль принадлежала вашему супругу?
–Да,– ответила Рупа Мера, подавляя уже готовые излиться слезы.– Так я приду через три недели. Пожалуйста, рассматривайте мой заказ как срочный.
–Мадам, подождите минуту,– сказал господин Джаухри.– Я проверю свои записи. Может быть, я смогу выполнить ваш заказ немного быстрее, чем за три недели.
Он вышел в заднюю комнату, а вернувшись, положил на прилавок и раскрыл красный футлярчик.
