–В чем дело?– озабоченно спросила Саида-бай.
–Чего-то не хватает,– сказал Ман, как будто имея в виду питье.
–Чего? Ах эта Биббо! Наверное, забыла добавить меда в твой стакан?..
Ман помотал головой и нахмурился.
–О, я понял!– наконец произнес он.
–Быть может, Даг-сахиб нас просветит?
–Не хватает музыки!
Саида-бай позволила себе улыбнуться:
–Хорошо. Подай-ка мне фисгармонию. Я сегодня ужасно устала – такое чувство, будто четыре дня моего цветенья уже на исходе…
Она не стала, как обычно, спрашивать Мана, что он хочет послушать, а выбрала газель сама и ласково опустила пальцы на клавиши фисгармонии. Через некоторое время Саида-бай запела, но тут ей пришла в голову какая-то мысль, и она замолчала.
–Даг-сахиб, скажи мне… Одинокая женщина – какое место она может найти себе в нашем неласковом мире?
–Конечно, ее должен кто-то защищать,– решительно заявил Ман.
–Но ведь всех проблем простым поклонникам не решить! Да и сами поклонники подчас становятся проблемой.– Она грустно засмеялась.– Кров, налоги, хлеб насущный, бессчетные заботы: уэтого музыканта рука отнялась, у того заминдара отобрали землю, этому надо ехать на свадьбу, тот боится, что больше не сможет быть щедр, как прежде, а кое-кому нужно дать образование, приданое, найти подходящего жениха… И так без конца. Без конца.
–Ты имеешь в виду Тасним?
–Да. Да. Кто мог подумать, что к ней начнут наведываться ухажеры? Прямо сюда, в этот дом. Да, представь себе! И именно я, ее сестра и опекунша, должна устроить ее жизнь. Вот Исхак, например,– он теперь ученик устада Маджида Хана и головой витает в облаках, хотя голос его по-прежнему обретается на земле,– он постоянно сюда приходит, якобы проведать меня, но на самом деле ему нужна она. Я забрала попугая в свою комнату. Однако Исхак все равно находит поводы для визитов. Вообще-то он славный человек, но у него нет будущего. Руки ему отказали, а поет он неумело. Даже Мийя Миттху поет лучше! Да что там, жалкая майна
[87] моей матушки…
–Есть и другие ухажеры?– спросил Ман.
–А то ты не знаешь!– досадливо ответила Саида-бай.
–Нет, Саида-бай, я к ней равнодушен, честное слово…
–Да не ты, не ты. Твой друг, социалист, задумавший переделать порядки в университете, чтобы занять свое место под солнцем.
Фироз под это описание явно не подходил. Ман растерялся.
–Ну да, наш юный мауляви, учитель арабского. Тот, чьим гостеприимством вы злоупотребили, чьи заветы впитывали как губка, чьим обществом наслаждались все последние недели. Не надо пудрить мне мозги и строить из себя невинную овечку, Даг-сахиб. В этих стенах на вашу невинность никто не купится, ищите покупателей в другом месте.
Ман искренне недоумевал. Рашид ухаживает за Тасним? В голове не укладывается!
Саида-бай продолжала:
–Да-да, это правда! Сей благочестивый юноша, не пожелавший прийти на мой зов, дабы не прерывать чтение священной книги, почему-то вбил себе в голову, что моя сестра в него влюблена, просто обезумела от любви, и потому он считает своим долгом на ней жениться. Коварный и опасный волк – вот он кто.
–Честное слово, Саида-бай, это для меня новости. Я его две недели не видел…– сказал Ман.
Он заметил, как покраснела ее бледная шея.
–Что ж, неудивительно! Как раз две недели назад он и вернулся в Брахмпур! Ты должен был вернуться с ним, а утверждаешь, что приехал недавно!
–Недавно?– воскликнул Ман.– Да я едва успел умыться!..
–Хочешь сказать, он тебе и словом об этом не обмолвился? Очень странно. Маловероятно.
–Ничего он мне не говорил, Саида-бай. Он человек серьезный, даже газели не хотел мне давать. Пару раз мы с ним беседовали о социализме и экономическом переустройстве деревни… но не о любви! Он ведь женат!
Саида-бай улыбнулась.
–Быть может, Даг-сахиб забыл, что в наших кругах мужчины еще умеют считать до четырех?– спросила она.
–Нет, не забыл… Конечно не забыл. Но… тебе такой расклад явно не по душе…
–Разумеется, не по душе!– вспыхнула Саида-бай.– А как иначе?!
–Тасним в самом деле?..
–Нет-нет, я не позволю ей выйти за деревенщину!– продолжала яриться Саида-бай.– Он хочет взять ее в жены, чтобы заполучить мои денежки и рыть на них канавы в своей глуши. Или сажать деревья. Деревья!
У Мана сложилось совсем другое мнение о Рашиде, но он решил не противоречить Саиде-бай – та довела себя практически до исступления.
–А как насчет другого поклонника Тасним – того, чьи намерения чисты?– решил он сменить тему.
–Это не поклонники ее выбирают, а я выбираю их,– сказала Саида-бай.
–Неужели и навабзаде нельзя на нее полюбоваться – хотя бы издали?
–Что еще за навабзада? Назови имя.– Глаза ее грозно сверкнули.
–Скажем так – друг,– ответил Ман.
Он наслаждался ее неподдельным интересом и восхитительным выражением лица – словно мечи сверкают в лучах закатного солнца, подумал он. Как же она красива и какая чудесная ночь их ждет!
Однако Саида-бай вскочила, вышла в галерею, закусив изнутри щеки, и снова хлопнула в ладоши.
–Биббо!– закричала она.– Биббо! Биббо! Эта чертовка, наверное, ушла на кухню. А!– Видимо, Биббо, услыхав грозный голос хозяйки, уже мчалась по лестнице наверх.– Решила наконец почтить нас своим присутствием? Я уже полчаса ору во всю глотку, чуть не охрипла!
Ман улыбнулся: какое очаровательное преувеличение!
–Даг-сахиб устал, Биббо. Будь любезна, проводи его к выходу…– Ее голос дрогнул.
Ман опешил: что это нашло на Саиду-бегум?
Он изумленно взглянул на нее, но она отвернулась. В ее голосе слышалась не столько ярость, сколько боль.
«Это я виноват,– подумал он.– Сказал или сделал что-то ужасное. Но что же, черт возьми, я такого сказал или сделал?» Почему его слова о влюбившемся в Тасним навабзаде так расстроили Саиду-бай? В конце концов, Фироз – уж точно не деревенщина…
Саида-бай быстро прошагала мимо него, подняла с пола клетку, ушла к себе в спальню и закрыла дверь. Ман был потрясен. Он посмотрел на Биббо: та тоже недоумевала. Настал ее черед сочувствовать Ману.
–Иногда с ней такое случается,– сказала Биббо; на самом деле такое происходило крайне редко.– Что же вы натворили?– с нескрываемым любопытством спросила она.
Вывести ее хозяйку из себя было практически невозможно. Даже недавнее поведение раджи Марха – а он из-за грядущей земельной реформы вел себя хуже некуда – не производило на нее такого эффекта.
