Кто-то постучал в дверь.
–Пойду открою,– сказала госпожа Рупа Мера.
Это были Лата и Малати, вернувшиеся с репетиции «Двенадцатой ночи».
–Когда я пою или играю на сцене,– говорила Малати,– меня такой зверский голод одолевает: лошадь готова съесть!
–Увы, сегодня на ужин не лошадь,– ответила ей Лата, когда дверь отворилась.– У ма очередной пост. А где все?– спросила она, заметив, что у дома стоит машина, но в гостиной никого нет.– Ма? Ну что ты плачешь? Я не хотела тебя обидеть, просто пошутила… В чем дело? Что стряслось?
Часть тринадцатая
13.1
Ман, Фироз и Имтиаз приехали почти сразу. Ман, как мог, веселил Савиту. Фироз почти все время молчал. Как и остальным, ему было больно видеть Прана в столь плачевном состоянии: тот задыхался и жадно глотал ртом воздух.
Имтиаза, напротив, как будто ничуть не расстроили мучения друга, и он без отлагательств приступил к осмотру и постановке диагноза. Парвати Сет была дипломированной медсестрой и помогала переворачивать пациента. Имтиаз понимал, что Пран не в состоянии отвечать – в лучшем случае он мог иногда кивать или мотать головой,– поэтому все вопросы об обстоятельствах и причинах приступа он задавал Савите. Малати обстоятельно и клинически грамотно описала предыдущий приступ Прана, случившийся прямо во время лекции несколькими днями раньше. По дороге Фироз успел сообщить Имтиазу о жалобах Прана на повышенную утомляемость и, помимо прочего, на неприятные ощущения в области сердца.
Госпожа Рупа Мера молча сидела в кресле, а Лата стояла рядом, положив руку ей на плечо. Мать ни слова не сказала младшей дочери. Страх за Прана отодвинул на задний план все прочие ее тревоги.
Савита смотрела то на мужа, то на светлое, сосредоточенное лицо Имтиаза. На щеке у него была маленькая родинка, которая по необъяснимой причине постоянно притягивала ее взгляд. В настоящий момент Имтиаз зачем-то прощупывал печень больного, чем несколько удивил присутствующих: печень вряд ли могла иметь отношение к астматическому приступу.
Доктору Кишену Чанду Сету он сказал:
–Астматический статус, безусловно. Часто это самопроходящее состояние, но в крайнем случае можно купировать его подкожной инъекцией адреналина. Впрочем, мы постараемся этого избежать. Договоритесь, пожалуйста, чтобы завтра сюда привезли аппарат ЭКГ.
При слове «ЭКГ» вздрогнул не только доктор Сет, но и все остальные.
–Это еще зачем?!– рявкнул доктор Сет; электрокардиограф в Брахмпуре был один и стоял в больнице при медицинском колледже.
–Надо взглянуть на кардиограмму. Не хотелось бы сейчас куда-то возить Прана, вот я и подумал, что вам, вероятно, не откажут в кардиографе… Если попрошу я, они только отмахнутся – сочтут меня юнцом, который забил себе голову новомодными идеями, а про астму ничего не знает.
Именно такая мысль и посетила доктора Кишена Чанда Сета. Уж не намекает ли Имтиаз на то, что у него, доктора Сета, идеи могут быть только старомодные? Впрочем, уверенность и обстоятельность Имтиаза при осмотре пациента произвели на него приятное впечатление. Он пообещал все устроить. Действительно, в медицинских учреждениях, где был электрокардиограф, его берегли как зеницу ока.
Лакхнау мог похвастаться одним таким аппаратом, в Варанаси не было ни одного. Больница при медицинском колледже Брахмпура очень гордилась своим недавним приобретением и просто так никому его не выдавала. Но в больнице (как, впрочем, и везде) мало кто мог противостоять натиску доктора Сета. На следующий день электрокардиограф был доставлен по адресу.
Обессилевший Пран, состояние которого стабилизировалось только через час мучительных попыток сделать вдох, забылся сном. Теперь он очнулся и увидел в своей комнате Имтиаза и электрокардиограф.
–Где Савита?
–Отдыхает на диване в соседней комнате. По настоянию врача. У нее все хорошо.
–А это что такое?
–Аппарат ЭКГ.
–Какой-то он маленький,– смутился Пран.
–Вирусы тоже,– со смехом ответил Имтиаз.– Как спалось?
–Нормально.– Пран говорил чисто, не сипел и не хрипел.
–Как самочувствие?
–Чувствую небольшую слабость. Нет, правда, Имтиаз, зачем мне ЭКГ? Это же для сердца, а у меня вся проблема в легких.
–Это еще предстоит выяснить. Вполне возможно, ты прав, но мы проверим – вреда не будет. Подозреваю, что в этом случае кардиограмма может быть весьма кстати. Я думаю, что на сей раз тебя одолел не просто астматический приступ.
Имтиаз знал, что оставаться в блаженном неведении Пран не пожелает, и потому говорил с ним начистоту.
Однако Пран лишь вымолвил: «Ясно». Ему очень хотелось спать.
Через некоторое время Имтиаз задал другу еще несколько вопросов о здоровье и добавил:
–Очень прошу тебя лишний раз не двигаться.
–Но лекции…
–Даже не думай,– приподнято ответил Имтиаз.
–А комиссии?..
Имтиаз засмеялся:
–О них тоже забудь. Фироз сказал, ты все равно их на дух не переносишь.
Пран откинулся на подушки.
–Ты деспот и тиран, Имтиаз,– сказал он.– И вообще, теперь мне ясно, что ты за друг. Один-единственный раз зашел в гости на Холи, подложил мне свинью, а теперь приходишь, только когда я болею.
Имтиаз зевнул.
–Хочешь сказать, у тебя слишком много работы?
–Ее в самом деле очень много. Ваш покорный слуга доктор Хан, несмотря на молодость – а может, и благодаря ей,– один из самых востребованных врачей Брахмпура. Он поразительно предан своему делу и знает, как добиться послушания от самых несговорчивых пациентов.
–Ладно-ладно,– сдался Пран.
После обследования он спросил друга:
–Когда тебя ждать?
–Через день. И помни: ни в коем случае не выбираться из дома. Из постели желательно тоже.
–Доктор, умоляю, можно мне хотя бы в туалет ходить?
–Да.
–А принимать посетителей?
–Да.
Через день Имтиаз пришел угрюмый. Он изучил кардиограмму и тут же без обиняков сообщил Прану:
–Что ж, я был прав, на сей раз проблема не только в легких, но и в сердце. У тебя состояние, которое мы называем тяжелой перегрузкой правого желудочка. Рекомендую три недели полного покоя. Я ненадолго положу тебя в больницу. Не волнуйся. Но о лекциях забудь. О комиссиях и обо всем остальном тоже.
–А как же ребенок…
–Ребенок? А что с ним? Какие-то проблемы?
–Хочешь сказать, он родится без меня, пока я буду в больнице?
