–Ну, это ребенку решать, не нам. Я же повторюсь: три недели полноценного отдыха, начиная с этого момента. Ребенок меня не касается,– бессердечно заявил Имтиаз. А потом добавил:– Ты свою роль в его рождении уже сыграл. Остальное за Савитой. Если ты и дальше будешь подвергать свое здоровье и жизнь опасности, вряд ли это пойдет на пользу твоей жене – да и ребенку, если уж на то пошло.
Пран счел этот аргумент веским. Но стоило смежить веки, как его вновь захлестнула волна тревог и опасений.
Он распахнул глаза и сказал:
–Имтиаз, прошу, скажи мне как есть – эта перегрузка желудочка, которую ты у меня нашел… Только не говори, что я все равно ничего не пойму! Это сердечный приступ или что-то вроде?– Он припомнил слова Фироза: «Сердце и легкие – не одно и то же, молодой человек, совсем не одно и то же»– и невольно улыбнулся.
Имтиаз посмотрел на Прана тем же несвойственным ему угрюмым взглядом.
–Что ж, вижу, мысль о сердечном приступе тебя развеселила. У тебя его никогда не было – и, скорее всего, не будет. Но раз уж ты спросил, позволь разложить все по полочкам.– Поразмыслив, как лучше это объяснить, он продолжал:– Сердце и легкие очень тесно связаны. Они расположены в одной полости, и правая сторона сердца принимает бедную кислородом венозную кровь и подает ее в легкие для обогащения кислородом или, как мы говорим, оксигенации. Так вот, если легкие плохо справляются со своей задачей – например, потому что не получают нужного количества кислорода из-за сужения дыхательных путей у астматиков,– это неизбежно отражается на сердце. Оно увеличивает приток крови в легкие, дабы компенсировать недостаточный кислородный обмен, и это приводит к тому, что кровь переполняет и растягивает соответствующую камеру сердца. Понимаешь?
–Да,– хмуро ответил Пран.– Ты прекрасно все объяснил.
–Кровь застаивается. Из-за растяжения и застоя сердце перестает эффективно выполнять функцию насоса. Такое состояние мы называем «застойной сердечной недостаточностью». Это не имеет никакого отношения к обывательскому представлению о сердечной недостаточности, которую в народе считают синонимом сердечного приступа. Как я уже сказал, приступ тебе не грозит.
–Тогда зачем мне три недели соблюдать постельный режим? Это слишком долго. Как же моя работа?
–Ну, что-нибудь несложное можешь делать прямо в постели,– сказал Имтиаз.– Чуть позже разрешу тебе выходить на прогулку. Но крикет пока отменяется.
–Отменяется?
–Увы, да. Теперь к лекарствам. У тебя тут два набора белых таблеток. В течение первой недели вот эти надо принимать трижды в день, а эти – раз в день. Потом я, вероятно, немного уменьшу дозировку дигоксина, смотря какой будет пульс. Но эуфиллин будешь принимать несколько месяцев. При необходимости вколю тебе пенициллин.
–А вы серьезно настроены, доктор,– сказал Пран, пытаясь немного разрядить обстановку; этот Имтиаз разительно отличался от того, который помогал Ману окунать профессора Мишру в ванную.
–И тебе советую настроиться посерьезней.
–Но если это не сердечный приступ, разве мое состояние так уж опасно?
–У пациентов с застойной сердечной недостаточностью страдает весь организм. Увеличивается печень, отекают ноги, выступают вены на шее, мучают постоянный кашель и одышка, особенно во время ходьбы и прочих физических нагрузок. Возможна спутанность сознания. Не хочу тебя запугивать, прямой угрозы жизни нет…
–Не хочешь, а запугиваешь,– буркнул Пран; он смотрел на родинку на щеке у Имтиаза, и она его страшно бесила.– А как еще это называть? Не могу же я постоянно валяться в постели. И я знаю, что ты не прав… Я молод, в конце концов! И нормально себя чувствую. Когда дыхательные спазмы отступают, я сразу прихожу в себя. У меня такое же крепкое здоровье, как у остальных, я ничем от них не отличаюсь: играю в крикет, люблю походы…
–Боюсь,– сказал Имтиаз,– теперь положение дел изменилось. Раньше ты был астматиком, но теперь ты в первую очередь сердечник. Тебе нужен полный покой. Советую серьезно отнестись к моим рекомендациям.
Прана уязвило отношение друга, который почему-то разговаривал с ним сухо и формально, и он решил больше не пререкаться. Имтиаз сказал, что прямой угрозы его жизни нет. Однако, судя по списку осложнений и серьезному тону, каким Имтиаз эти осложнения перечислял, жизнь Прана в долгосрочной перспективе явно стала короче.
Когда друг ушел, Пран попытался примириться с новым фактом. Но сегодня он чувствовал себя почти так же хорошо, как вчера до приступа, и от этого внезапно появившегося факта было нетрудно отмахнуться – словно от непрошеного воспоминания или дурного сна. Впрочем, Пран изрядно пал духом и с трудом мог нормально общаться с Латой, тещей и тем более с Савитой.
13.2
Днем Прана перевезли в больницу при медицинском колледже. Савита настояла на посещениях, поэтому его положили в одну из палат на первом этаже. Примерно через полчаса после его поступления в больницу на улице зарядил сильный дождь. Пран обрадовался; вданных обстоятельствах дождь помогал отвлечься лучше, чем книги. К тому же Имтиаз в первый день запретил ему даже чтение (разрешалось только лежать и спать).
Итак, за окном лило – долго и умиротворяюще, что и требовалось. Вскоре Пран задремал.
Проснулся он от укуса комара.
Было почти семь часов. Значит, посетителей скоро попросят уйти. Открыв глаза и потянувшись за очками, он заметил, что, кроме Савиты, в палате никого нет.
–Как ты, милый?– спросила Савита.
–Да вот комар укусил.
–Бедный мой! Дурацкие комары!
–Этим и плохи палаты на первом этаже.
–Чем?
–Комарами, чем!
–Давай закроем окна.
–Поздно, они уже залетели.
–Тогда я попрошу обработать палату «Флитом».
–Я тоже надышусь отравой – выйти-то мне нельзя.
–И правда.
–Савита, почему мы никогда не ссоримся?
–Разве мы не ссоримся?
–Нет.
–А надо?– спросила Савита.
–Не знаю. Мне кажется, мы упускаем что-то важное. Взгляни на Аруна и Минакши. Они постоянно собачатся. Молодым это вообще свойственно.
–Ну, мы будем собачиться, когда речь зайдет об образовании нашего ребенка.
–Так это еще нескоро!
–Можно повздорить насчет кормлений. Ну все, спи, Пран, ты меня утомляешь.
–От кого эта открытка?
–От профессора Мишры.
Пран закрыл глаза.
–А цветы?
–От твоей мамы.
–Она приходила, а меня никто не разбудил?
–Да. Имтиаз сказал, что тебе нужно отдыхать, и мы послушались.
–Кто еще сегодня приходил? Знаешь, я что-то проголодался.
