–Бхаскар!– охнула Вина, похолодев.
–Она на меня не накинулась, просто мимо ползла. Пока я звал Гаджраджа, она исчезла.
–Что же ты мне ничего не рассказал?– всплеснула руками его мать.
–Забыл.
–Как такое можно забыть! И сегодня ты опять собирался там играть?
–Ну, Кабир придет, мы хотели запустить змея…
–Не вздумай там играть, ясно? И вообще не ходи в тот конец сада. Понял? Или я запру тебя дома, имей в виду!
–Но мамочка…
–Никаких «но» и «пожалуйста», играть там запрещено – и точка. Иди в дом и выпей молока.
–Надоело молоко!– заупрямился Бхаскар.– Мне девять лет, почти десять! Я что, всю жизнь буду молоко пить?– Ему не понравилось, что его отчитали при бабушке. А Гаджрадж, которого он считал своим другом, вообще оказался предателем.
–Молоко полезно. Далеко не всем мальчикам достается молоко, тебе очень везет,– сказала Вина.
–Это им везет!– воскликнул Бхаскар.– Ненавижу пенку! Фу! И стаканы здесь на одну шестую больше, чем у нас дома,– добавил он угрюмо.
–Если пить быстро, никакой пенки не появится,– отрезала его мама. Бхаскар очень редко бывал не в духе, и она не хотела потворствовать его капризам.– А будешь дальше капризничать и вести себя как шестилетка – отшлепаю! И нани меня не остановит, не надейся.
Грянул гром, и на землю посыпались первые редкие капли дождя.
Бхаскар гордо удалился. Его мать и бабушка с улыбкой переглянулись.
Обе прекрасно помнили, что Вина в детстве тоже терпеть не могла молоко и часто отдавала свой стакан младшим братьям.
Через некоторое время госпожа Капур сказала:
–Несмотря на прогнозы врачей, вчера вечером он был такой веселый! Правда?
–Правда, аммаджи.– Вина помедлила.– Давай предложим Савите, Лате и Ма пожить в Прем-Нивасе, пока ребенок не родится? Им сейчас трудно. Мы все равно через пару дней уезжаем.
Ее мать кивнула.
–Я уже спрашивала, но Пран сказал, что Савита вряд ли захочет. Ей приятнее находиться в родных стенах.
Госпожа Капур невольно вспомнила, как госпожа Рупа Мера, гостя в Прем-Нивасе, всегда дивилась скупости обстановки в комнатах. И она была права. Хотя Махеш Капур не принимал никакого участия в ведении хозяйства, он часто налагал вето на ее предложения о покупке мебели. Лишь кухню и комнату для пуджи ей удалось обставить с такой же любовью и вниманием к деталям, какие достались саду.
–А Ман?– спросила Вина.– Без него дом так опустел. Очень плохо, что он в Брахмпуре, а с семьей не живет. Мы его почти не видим.
–Нет,– возразила госпожа Капур.– Знаешь, я сперва тоже обижалась, а теперь думаю, что он прав. Пусть живет у друзей. Министру-сахибу приходится непросто, и вряд ли они сейчас легко ужились бы под одной крышей.
Она еще мягко выразилась. Махеш Капур в последнее время на всех рычал. Дело было не только в том, что в доме вдруг стало меньше прихлебателей и просителей (которых ему теперь явно не хватало). Неопределенность собственного будущего так его угнетала, что он то и дело срывался по самым незначительным поводам на всех, кто попадался под руку.
–Если не считать его скверного настроения, я вообще-то рада передышке,– сказала госпожа Капур, вслух подводя итог своим размышлениям.– Вечером есть время попеть бхаджаны, а утром я теперь могу гулять в саду, не беспокоясь, что обделила вниманием какого-нибудь важного гостя.
К этому часу тучи полностью заволокли небо и солнце. Порывы ветра гнули ветви деревьев и кустов в саду и так трепали стоявший неподалеку тополь, что тот казался не темно-зеленым, а серебристым. На веранде, крытой кровельным железом и защищенной с двух сторон невысокими стенками, украшенными вазонами с портулаком, было тихо, и ни мать, ни дочь не спешили уходить в дом.
Вина запела под нос первые строки одного из любимых маминых бхаджанов: «Вставай же, путник». Он был из антологии, которую читали в ашраме Ганди, и напоминал госпоже Махеш Капур о том, как даже в самые тяжелые и беспросветные дни борьбы за свободу они старались мужаться и не падать духом.
Утх, джаг, мусафир, бор бхаи
Аб раин кахан джо соват хаи…
Вставай, о путник, в небе свет!
Зачем ты спишь, раз ночи нет?
Она невольно засмеялась.
–Только вспомни, какой была партия Конгресс в ту пору! И какая она теперь…
Вина улыбнулась:
–А ты все равно встаешь ни свет ни заря. Тебе этот бхаджан не нужен.
–Да,– кивнула ее мать.– Привычка – вторая натура. Да и сплю я теперь куда меньше, чем прежде. Но все равно по нескольку раз в день напеваю этот бхаджан. Для поднятия духа.
Несколько минут госпожа Капур молча потягивала чай.
–Как твоя музыка?– спросила она у дочери.
–Моя серьезная музыка?– уточнила Вина.
–Да,– с улыбкой ответила госпожа Капур.– Твоя серьезная музыка. Не бхаджаны, а та, которой тебя учит устад.
–Мне сейчас трудно сосредоточиться на учебе,– сказала Вина и, помедлив, продолжала:– Мать Кедарната больше не возражает, да и путь от Прем-Ниваса до колледжа получается короче, чем от Мисри-Манди. Но сердце мое неспокойно, и я не могу выкинуть из головы мысли о Кедарнате, Бхаскаре, Пране… Надеюсь, хоть за Савиту не придется тревожиться. Лучше бы все неприятности произошли разом, а не друг за дружкой: япросто поседела бы на всю голову, а в свободное от волнений время училась бы.– Она снова помедлила.– Хотя, знаешь, устад-сахиб относится ко мне благосклонней, чем к другим ученикам. Или он просто стал спокойнее в последнее время? Не так пеняет на судьбу.
Помолчав еще немного, Вина продолжала:
–Вот бы как-то помочь Прийе.
–Прийе Гойал?
–Да.
–А при чем тут она?
–Не знаю. Вдруг вспомнила про нее. Какой была ее мать в молодости?
–Замечательной женщиной,– сказала госпожа Капур.
–Мне иногда приходит в голову, что наша страна была бы лучше, если бы ею управляли ты и она, а не баоджи и Агарвал.
Вместо того чтобы отчитать дочь за столь провокационные речи, госпожа Капур лишь спокойно заметила:
–Не думаю. Две необразованные тетки – мы бы ни одного документа прочитать не смогли!
–Зато вы относились бы друг к другу с уважением. Не то что мужчины.
–О нет,– с грустью произнесла ее мать.– Ты не представляешь, как мелочны бывают женщины! Допустим, две семьи жили одним домом и решили разъехаться. Братья в считаные минуты решат, как следует поделить собственность – хотя на кону лакхи рупий!– а жены будут до посинения делить кастрюльки и сковородки с общей кухни. Хорошо, если до рукоприкладства не дойдет.
