– А вот на площадь перед замком вступает могучая артиллерия…
Пять пушек, приведенных в порядок, конечно, не бог весть что, но смотрелись. Правда, стрелять я из них не рискнул бы.
– А теперь вы видите тайное оружие графства – диких необузданных боевых призраков.
Друзья Фурина, за которыми я бегал по всему подвалу пару ночей вместе с призраком графа, пока не уговорил всех их поучаствовать в данном мероприятии. В результате сейчас около двух десятков призраков везли в больших бочках, поставленных на телегу, откуда они выли благим матом, изображая страшно ужасных привидений. Надо сказать, это им неплохо удалось, ибо некоторые особо впечатлительные зрительницы начали аж взвизгивать от испуга и поплотнее прижиматься к стоящим рядом парням, к большой радости оных.
– И вот вновь мы видим славных гвардейцев графа, посмотрите, какие молодцы. А их слаженный шаг, их мужественные лица! Не одно девичье сердце сегодня будет разбито этими доблестными юношами.
Во шпарит. Видать, граф при жизни еще был неплохим оратором, а тут уж совсем разошелся, однако, судя по общественному настроению, народу нравилось.
– А теперь на площадь вступает местное ополчение…
Толпа молодых парней с вилами, дубинами, лопатами и старыми дедушкиными ружьями модели «карамультук обыкновенный доисторический, едва стреляющий». Шли, кое-как попадая в ногу, но рвение проявляли изрядное, чем вполне компенсировали вышеуказанный недостаток.
Все. Я краем уха выслушал объявление Фурина о том, что парад окончен, а теперь начинаются массовые празднества и гуляния в честь гостей, и, извинившись, покинул балкон.
Неделя работы ради каких-то тридцати минут самого действия. Я вздохнул и, улыбнувшись миленькой служанке, направлявшейся к балкону с подносом, уставленным различными бутылками и фужерами, отправился в свою комнату.
Из открытого окна доносилась веселая музыка, и я, прикрыв его, не раздеваясь, завалился на кровать. Почему-то страшно захотелось домой, холодного пива и… бананов. Тьфу ты, сколько уже месяцев прошло после тех приснопамятных опытов Гоймерыча, так нет, все еще хочется иногда скушать парочку-другую.
В дверь постучали. Я вздохнул и, приняв вертикально-сидячее положение, разрешил войти.
– Можно, нер? – спросила Эрнеста, заглядывая в приоткрытую дверь.
– Конечно, заходи. – Я подождал, пока юная вампирша зайдет в комнату, и обеспокоенно спросил: – Что-то случилось?
– Нет, – мотнула она головой, отчего из ее прически вылетела одна из заколок и исчезла где-то под стоящим у стены шкафом. Девочка проследила взглядом за ее полетом и, пригладив выбившуюся прядь, улыбнулась. – Я пришла сказать вам спасибо. Герцог в восторге и зовет отца с собой в столицу, дабы вынести на всеобщий пример при личном присутствии Его Верховенства.
– Ну, значит, все хорошо. – Я облегченно вздохнул. – Как там ребята?
– Веселятся. А Гай вон за дверью ждет, прилип как хвост.
– Что ж ты его так? – улыбнулся я.
– А что он… сам такой… – пробормотала вампирша, отводя глаза и густо краснея.
– Эрнеста, – во все еще приоткрытую дверь просунулась голова Гая. – Ребята ждут, ты скоро… ой, нер, здравствуйте.
– Сгинь! – рявкнула девочка, заставив голову мальчика исчезнуть.
– Эрнеста, ну так же нельзя, – сказал я. – Видно же, как он к тебе относится, ты с ним как-то поделикатней бы, что ли.
– Я стараюсь, – вздохнула та, – но он… непутевый он какой-то.
– Ясно.
Я пристально посмотрел на девочку, стараясь сдержать рвущуюся на лицо улыбку.
– Кстати, я думаю, что ты ко мне не просто так пришла поблагодарить. Говори уж, что опять задумали?
Вампирша покраснела еще больше и несколько секунд молчала, бросая в сторону двери красноречивые взгляды.
– Ну, в общем, Гай хочет попросить разрешения остаться у меня на каникулы, – наконец протараторила она, набравшись храбрости.
– Эээ… – Я оторопело посмотрел на девочку, затем на дверь, за которой топтался Гай, и, задумчиво почесав верхушку своей «тыковки», спросил: – А родители в курсе?
– Да, – кивнула Эрнеста. – Мой отец не против, а отец Гая сказал, что пусть он сам думает и обязательно спросит у вас разрешение.
Вот уж спасибо, подставил так уж подставил. Скинул решение проблемы на плечи учителя, типа, если что случится, то во всем я буду виноват, а он останется на коне и весь в белом… повелитель добра и света, блин, не может даже со своим сыном решить. У парня тут первая (или какая там по счету?) любовь, гормоны из ушей, а папочка просит чужого дядю решить данный вопрос… зла не хватает.
– Да уж. – Я вздохнул.
– Ага, – кивнула Эрнеста и тоже вздохнула.
– И что, все так серьезно?
Девочка пожала плечами:
– Не знаю, нер, я в себе еще не разобралась, однако мне с ним как-то… – Она замялась. – Не знаю, как сказать, нер, но Гай такой непутевый и порой беспомощный, что иногда охота защитить его ото всех…
Вот она, женская сущность. Мы, мужики, ради их ласкового взгляда и нежной улыбки будем гордо выпячивать грудь, бить в нее кулаками и вообще изображать дикий первобытный ужас, дабы показать, какие мы могучие, сильные и готовы на любые подвиги ради прекрасных дам, на вид таких хрупких и ранимых. А если, не дай бог, падем духом, оступимся или проиграем в бою… хе… Это мы, мужики, наивно думаем, что они слабый пол, – однако влюбленная женщина способна на многое… Да ради своего защитника… да если кто его обидит… да на британский флаг или японское солнышко, нужную часть организма супостата – одним рывком, а потом еще по кумполу, да в рыло напоследок, но исключительно в качестве профилактики, ибо ведь не злодейка какая-нибудь. А после полного уничтожения противника вновь прикинется ласковым, нежным и чрезвычайно ранимым существом, будет заниматься домашним хозяйством и с любовью в глазах слушать о подвигах своего «любимого и нежного зверя», что тот совершает…(в офисе, на войне, в соседней забегаловке – нужное подставить), о которых он ей неизменно поведает тихими уютными вечерами, сидя в своем удобном кресле. Эх… как же я когда-то мечтал о подобной жизни: работа, уютная ухоженная квартирка, любящая жена, вечера с друзьями за стаканчиком холодного пива при просмотре футбола… Впрочем, я не жалуюсь. Друзей у меня много, работа интересная (порой даже очень, на кефир должны за вредность доплачивать), невеста замечательная (если, конечно, не считать, что она дракон) и вообще моя жизнь полна романтики и приключений (а также синяков, ссадин, царапин, кучи потраченных нервов и десятка седых волос, причем не только на голове).
Я вздохнул и, посмотрев на смущавшуюся девочку с легким прищуром и улыбкой всезнающего мудреца, махнул рукой:
– Хорошо, разрешу, где наша не пропадала, надеюсь, вы его тут не съедите?
