—Спасибо тебе, выручил, сейчас иди, я с ним поговорю.
—Спасибом ты не отделаешься, я хочу знать все, что он про этого кузнеца сможет рассказать, особенно, как тому удавалось его удерживать.
—Ладно, я постараюсь обо всем разузнать, и еще раз спасибо.
В этот раз я не помню, как дошел до харчевни, думаю, что уснул раньше, чем моя голова коснулась подушки.
В этот раз я проснулся один, от Алены осталась только примятая пастель и легкий запах ее тела. А еще записка, написанная аккуратным почерком зазнайки — отличницы.
Господин, завтрак на столе. Я на работе. Ванну прикажу вам согреть, помойтесь от вас пахнет паленым. Одежда в ванной, сохнет. Оплата хозяину, он вас ждет.
Конечно, воняет паленым, я вчера и горел несколько раз, и чуть не сварился, как рыба на пару. А одежду она зря стирала. Такое даже на половые тряпки пускать стыдно.
Я глянул на стол, там стояла большая кружка молока и порезанный пирог с вишней. Я счастливо втянул утренний воздух и облокотившись на подоконник локтями, начал завтракать. Солнце только начало вставать, пробиваясь сквозь листву сирени, с улицы пахло свежестью и дымком от самовара. Тот, попыхивая кривой трубой грел воду для таверны. Просто прекрасно. Еще искупаться и купить новую одежду и совсем хорошо будет.
Доев пирог и вывалив все добытое вчера в и так полное ведро, я потопал вниз.
—Добрейшего утречка, господин Дуболом, ваша горничная написала, что я должен заплатить за ванную, серебрушки, я думаю хватит?
—Как раз хватит, если к ней еще пять золотых добавишь.
—Что? Вы шутите, или ночью скачок инфляции случился?
Вместо ответа Дуболом положил передо мной исписанный лист.
—И что это?
—Читать умеете, читайте.
Я взял лист и недоуменно на него уставился, однако после первых же строк до меня начало доходить.
Список испорченного и уничтоженного имущества:
Телега двухосная, почти новая 1 шт.— 1 золотой.
Бочка деревянная на 300 литров — 2 шт.— 4 серебрушки.
Веревка прочная — 1 моток — 5 медяшек.
Ведра обычные -2 шт.— 6 меди.
А вот дальше пошло странное:
Стол обеденный — 2 шт.— 1 золотой.
Стулья новые — 5 шт.— 5 серебрушек.
Тарелки обеденные — 19 штук…
—Я не понял, а столы и стулья здесь причем? Что я и их тоже уничтожил?
—После того, как вы инициировали тут драку, эти все предметы и были выведены из строя.
—Инициировал? Вы откуда такое слово то знаете?
—Вообще-то я в столице учился, на философском факультете, там я и понял, что философией сыт не будешь, вернулся домой, открыл харчевню.
—Хорошо, тарелки побили, столы сломали, а вот вилка, ее тоже поломали?
—Нет, один из пришлых ее в задницу своему сопернику воткнул, а после такого ей никто не захочет есть. Пришлось выкинуть. Так что, стражу вызываем или по-хорошему решим?
—Стражу?— припомнил я вчерашний разговор,— это та, что целый день в тошниловке бухает? Можно и стражу, но лучше сделаем так, я плачу за телегу и бочки, за ведра с веревкой тоже заплачу, а за остальное, пусть платит, тот кто все это ломал!
Я хлопнул на стол два золотых на стойку и в гневе потопал мыться.
—Еще серебрушку за ванную.
Развернулся, бросил на хозяина убийственный взгляд, добавил серебрушку и умотал, пока он меня очередной претензией до греха не довел.
С утра я Алёну не видел, и надеялся, что она присоединится ко мне здесь, но время шло, а она никак не появлялась пришлось намыливаться самому. После вчерашнего мне казалось, что я покрыт коркой грязи, засохшего пота и прилипшей сажи, поэтому, когда она вошла, я был больше похож на облачко, с ног до головы покрытый клочками мыльной пены.
—Алена, ты ранишь мое больное сердце, если это платье сделать еще чуточку более закрытым, оно превратится в рыцарские латы. Я даже не представляю, как мне теперь тебя из него извлекать.
Алена не поддержала моего игривого настроения, стояла, насуплено глядя на меня из под бровей.
—Что случилось?
—Я хотела поговорить о прошлой ночи. То, что ты тогда с нами… со мной сделал, это отвратительно, грязно и пошло. Я вчера весь день еле ходить могла, никогда больше со мной такого не делай! Никогда! Понятно…
—Понятно…
—… никогда! Ну или по меньшей мере до послезавтра, через два дня у меня выходной, можно будет хотя бы полежать.
—Я-я-а-сно, до послезавтра ни-ни, а может быть я сейчас как-нибудь смогу загладить свою вину?
—Нет. Сашка прибежал, сказал, что сюда мой муж идет ищет того, кто в наш дом вчера ворвался. Пойду его отсюда спроважу.
—А вот это отличная идея, здесь никаких грабителей нет, так ему и передай.
Полчаса спустя я с пристрастием допрашивал вернувшуюся девушку.
—Ну, и что он сказал?— Я безуспешно пытался обнять ладонями ее грудь, но мыльные полушария постоянно выскальзывали из моих рук.
Алена, облокотившись спиной мне на грудь сидела задумчиво, пальчиками лопая скользящие по воде мыльные пузыри.
—Я же сказала, он шёл по следу, нюх у него будто у адской гончей, дошёл до ручья, и там потерял след. Теперь отправился по другому следу, видимо грабителей было несколько.
Я шумно выдохнул и ещё раз возблагодарил бога, за то, что догадался вчера уходить по ручью, а ведь сколько сил мне стоило загнать туда упрямую овцу…
—А знаешь,— неожиданно даже для самого себя сказал я,— нам, видимо, не суждено быть вместе.
—Испугался моего мужа? Понимаю.
—Нет, в нашем мире говорят, что грудь твоей женщины должна быть такой, чтобы помещаться в твои ладони. А твоя никак не помещается, что-то ладошки у меня для неё маловаты, даже обидно.
—Зато остальное все как раз. Нет не приставай ко мне грязный извращенец. Это же вы моего мужа ограбили, вам надо хотя бы на день скрыться отсюда, в лес или в Пустоши уйти, а я пока со старостой поговорю, пусть моего мужа приструнит. Среди ваших много недовольных, нужно оружие, а кузнеца уже второй день на месте нет.
—Скрыться на сутки? Это можно. Только к такой долгой разлуке надо хорошенько подготовиться.
—Так у вас, господин, вроде бы ладошки маленькие, не подходящие?
—Зато все остальное как раз.
—Уж не знаю, господин, можно ли вам на слово верить — Алёна выгнулась как кошка,— надо все непременно проверить в деле.
Алекс Юстасу, вернее Броневой Страннику:
