Рассуждения этой мстительной и честолюбивой женщины показывают, до какой степени страсти могут ослепить нас, скрыть истинные наши интересы; страстно желая возвыситься, Изабелла унижала себя, и ложная ее гордыня навлекала бесчестье на страну, где Небо усадило ее на трон только для того, чтобы покарать живущий там народ.
Оставив тирады королевы без ответа, граф Эрундел преклонил колени перед Изабеллой и герцогом Бургундским и принес им клятву верности; затем его проводили к королю, и тот облобызал его как своего освободителя.
Вскоре от имени короля издали приказ, повелевавший всем его подданным взяться за оружие и идти в наступление на орлеанистов, — таким образом, по воле злейшего врага Франции одна половина ее населения отдавалась на растерзание другой ее половине.
Орлеанская партия постепенно оскудевала. Англичане, также призванные ими на помощь, от них отступились, и победа все чаще доставалась герцогу Бургундскому. Но какой ценой достиг он триумфа! В каждом бою с обеих сторон лилась французская кровь, заливая поля французских крестьян.
Алчный и ненасытный характер герцога и королевы проявился во всей своей красе. Пленников немедленно убивали, и только те, кто обладал поистине несметными сокровищами, могли ценой полного разорения выкупить свою жизнь. Тех же, кто не мог заплатить, ждал палач; будучи другом и подопечным герцога Бургундского, он рубил головы всем, на кого указывал его повелитель. Их часто видели вместе: рука об руку они прогуливались по улицам Парижа, весело беседуя друг с другом.
Изабелла неустанно подкупала, обольщала и привечала предводителей кровавых заговорщиков, верно ей служивших.
Парижская чернь, все эти Сент-Ионы, Гуа, Кабоши, Тиберцы и их гнусные подручные, собирались на Рыночной площади; растрепанные, с горящими глазами, они кровожадными речами своими подогревали жестокость черни, уже привыкшей совершать убийства только ради собственного наслаждения. Нередко к ораторам присоединялась и Изабелла.
— Храбрые защитники короны, — громко обращалась к толпе королева, — в ваших руках судьба Франции, только вам король обязан жизнью, а дофин троном. Поддержите наши усилия, и вскоре мы победим трусливого врага, который под предлогом мести тешит свое честолюбие, творя преступления, оскверняющие землю нашего несчастного отечества. Они говорят, что почтительный сын обязан отомстить за отца, что месть вложила оружие им в руки. Но если мы заглянем в глубины их души, мы увидим, что жадность, властолюбие и желание убить нашего короля побуждают их творить свои черные дела. Не отомстить герцогу Бургундскому хотят они, они хотят получить корону для своего главаря, сына лихоимца Орлеана, единственного, кто повинен в наших бедах! Ему они хотят вручить скипетр власти над французами! Но тщетны их надежды, своими постыдными делами они не сумеют завоевать себе богатств! Требования их мерзки, как мерзки и они сами! Поэтому прислушайтесь к благородным словам моим! Эти негодяи жаждут крови, я же требую от вас исключительно добродетелей; они желают зла своему королю, хотят лишить его жизни, я же радею только о его счастье и долголетии. Но совсем скоро имена этих предателей перестанут осквернять страницы нашей истории, в то время как ваши имена, навечно занесенные в анналы, останутся для наших потомков примерами храбрости, скромности и героизма. Вспомните о гнусных преступлениях Орлеана, за которого они якобы хотят отомстить, и вы поймете, имеют ли сыновья такого чудовища право претендовать на бразды правления. Сколько раз обожествляемый ими негодяй Орлеан плел заговоры против жизни и рассудка короля, любящего вас как своих детей, короля, которому только труды ваши могут даровать спокойствие. Служа врагам вашего монарха, вы неминуемо навлечете на себя гнев Небес, ведь само Небо поручило вам исполнить почетную обязанность — выдать вашему законному повелителю всех, кто хотел его погубить, весь этот сброд, именующий себя орлеанистами. О друзья мои, добрые мои парижане! Кто лучше вас сможет защитить вашего короля? Давайте вместе представим, сколь ужасными могут оказаться последствия бездействия вашего. Неужели вы без страха сможете взирать на злодеяния этих гнусных убийц, которые, проникнув в город, осквернят и стены его, и ваши жилища? Смотрите, ваши дома объяты пламенем, а ваши жены и дети не успели выскочить из них на улицу, где их поджидает не менее страшная кончина. Смотрите, как ваши жены и дети падают под ударами булав этих негодяев, как устремляют к вам последние взоры, где плещется справедливый упрек за то, что вы не сумели их защитить. И вот уже разрубленные тела их плывут по рекам крови, струящимся по улицам вашего несчастного города. Так отриньте же равнодушие, спеленавшее вашу храбрость, и сразитесь с врагом; лучше встретить опасность лицом к лицу, нежели ждать, когда отвратительная картина, нарисованная мною, станет явью. Берите в руки оружие и будьте уверены: победа всегда достается правым! Сама судьба готова увенчать вас лаврами победителей. Отриньте трусость, пусть жажда славы воодушевляет вас, будьте уверены в победе! И никакой пощады врагам, изгоните жалость из ваших сердец, помните, что месть ваша оправданна и законна, а потому разите без пощады тех, кто не пощадил бы вас, если бы одержал победу… Но что я говорю? Одержал победу? Над вами?.. Нет, герои, воодушевленные любовью к своему государю, не знают поражений! Враги ваши слабы, ибо ими движет исключительно злодейство, их неуверенная поступь предрекает их поражение. Вам не понадобится даже оружия, они разбегутся при одном вашем появлении: разве может преступление вечно скрываться под маской добродетели? Если в этом бою прольется ваша кровь, она прольется за правое дело, вы же будете проливать кровь нечестивцев, и, когда в урочный час вы явитесь к подножию трона Господа, Он своими руками возложит вам на чело венец из вечнозеленого лавра.
Пылкие речи надменной и прекрасной Изабеллы увлекали не только легковерную чернь; подобно вулканической лаве, затопляющей все на своем пути, слова ее проникали в душу каждого, кто слышал ее, и вскоре не осталось ни одного парижанина, который бы не почитал за честь служить королеве, столь щедро наделенной талантом увлекать и воспламенять сердца.
Орлеанисты отступили; однако во время отступления они узнали, что королева спрятала свои сокровища в аббатстве Сен-Дени; граф д’Арманьяк лично отправился в аббатство и вывез их оттуда. И здесь мы хотим спросить тех, кто пытался убедить нас в приверженности королевы орлеанистской партии: если бы королева поддерживала орлеанистов, разве стали бы они забирать ее сокровища? Ответ, на наш взгляд, ясен. Тогда зачем, вопреки всякой логике, здравому смыслу, а главное, вопреки истине, продолжать настаивать на своем?
Разъяренная Изабелла приказала парижскому прево Дезессару схватить аббата Сен-Дени и бросить его в темницу, откуда путь на волю лежал только через солидный выкуп, способный хотя бы отчасти вознаградить королеву за утрату несметных сокровищ.
Орлеанисты отступили, а на их место хлынули бургиньоны и, прикрываясь словами о наказании тех, кто размещал у себя орлеанистов, принялись грабить и убивать, невзирая ни на пол, ни на возраст. Трупы устилали дороги, деревенские улицы, поля, но никто даже не пытался хоронить их. Те, кого пощадил меч, становились жертвами алчности наемников или грубого, непристойного насилия. Девушку из деревни Стейн, что возле Сен-Дени, отказавшуюся назвать убежище родителей, обесчестили, а затем, отыскав родителей, зарезали ее прямо на их трупах.
