Поэтому автор может отсылать читателей только к тем документам, о которых он сообщает в предисловии. Рукописи эти содержались в полной сохранности в период с 1764 по 1765 год, когда автор делал из них выписки, дабы затем использовать их в своем романе.
Существует множество иных записей, не менее для нас ценных, хотя они и не являются оригинальными: несчастья, постигшие нас в конце XVIII века, лишили нас множества рукописей, а посему пенять следует не авторам, а тем, кто в этих несчастьях виновен. Авторы же, стремясь по возможности уменьшить урон от этих потерь, сообщают читателю все, что им удалось обнаружить в документах, равно как и те выводы, кои они на основании сих документов сумели сделать.
Последний роман маркиза де Сада
Три пухлые тетради в обложках из плотной зеленоватой бумаги с мраморными разводами, каждая тетрадь объемом в 625, 753 и, соответственно, 771 страницу. Тонкая бумага верже, исписанная высоким (до сантиметра!), размашистым почерком, отчего на страничку размером 17 на 22 см вмещается не более сорока слов, разбежавшихся по 11 линеечкам. Это рукопись «Изабеллы Баварской», начатая, как указано в конце каждой тетради, 19 мая 1813 года и завершенная 24 сентября того же года; 20 ноября, то есть спустя почти два месяца после окончания работы, автор внес в текст ряд изменений. Одинокое дополнение свидетельствует, что последние коррективы Сад сделал 29 октября 1814 года, за тридцать четыре дня до смерти.
«Тайная история Изабеллы Баварской», королевы Франции, супруги короля-безумца Карла VI — последний роман несравненного маркиза де Сада, скончавшегося на семьдесят пятом году жизни, а точнее 2 декабря 1814 года, в психиатрической лечебнице Шарантон неподалеку от Парижа. Не все считают этот роман последним. Издатель трудов де Сада Жан-Жак Повер полагает, что «Изабеллу Баварскую» маркиз создал значительно раньше, а в 1813 году всего лишь извлек рукопись из «долгого ящика» и решил ее издать. «Таково мое мнение, хотя доказательств у меня нет», — пишет Повер. Последним романом де Сада Повер полагает историческое сочинение «Аделаида Брауншвейгская, принцесса Саксонская», написанное в 1812 году в поистине рекордные — 4 месяца! — сроки. Присоединившись к тем, кто не разделяет мнения Повера, скажем только, что, когда речь заходит о сочинениях маркиза, всегда остается место для загадок и гипотез.
Ведь еще при жизни де Сада часть его рукописного наследия была утеряна: свиток «120 дней Содома», написанный в Бастилии, исчез после падения твердыни абсолютизма, и автор более никогда его не видел (рукопись опубликовали в 1904 году); грандиозный непристойный роман «Дни в замке Флорбель, или Разоблаченная природа», завершенный во время пребывания маркиза в Шарантоне, конфисковала и уничтожила полиция по просьбе Клода-Армана, младшего сына маркиза; часть записных книжек, писем, черновиков и прочих почеркушек пропали в бурные годы революции, когда сельские республиканцы варварски разгромили Ла-Кост, любимый замок маркиза в Провансе, а еще часть была уничтожена полицией в годы Консульства и Империи. Значительное количество бумаг, оставшихся после смерти маркиза, были проданы с торгов либо сожжены по настоянию Клода-Армана, а некоторые попросту украдены из префектуры. Потребность писать никогда не покидала де Сада: подсчитали, что только за 13 лет заключения в Венсеннской крепости и Бастилии объем написанных де Садом трудов в переводе на машинопись (1500 знаков лист) равен 7200 листам! Собственно, до сих пор есть шанс обнаружить неизвестный ранее автограф маркиза.
Жаждавший литературной славы де Сад постоянно отрекался от своих романов, причем наиболее дорогих его сердцу. «Жюстина», «Новая Жюстина», «Преуспеяния порока», «Философия в будуаре»… авторство этих сочинений, несовместимых с общепризнанными принципами морали, де Сад всю жизнь публично отрицал, хотя их принадлежность его перу ни для кого не являлась секретом. Однажды Сад даже попытался «похоронить» создателя «Жюстины», сделав в 1795 году приписку к заголовку «Философии в будуаре»: «посмертное произведение автора „Жюстины”». Но ему никто не поверил, а некоторые даже посчитали выдумку удачным рекламным ходом, ибо «Жюстина» продавалась необычайно хорошо. Заметим к слову: когда в газете «Ami des lois» в августе 1799 появилась крошечная заметка о том, что де Сад умер («Одно лишь имя этого отвратительного писателя исторгает трупное зловоние, убивающее добродетель и внушающее ужас: он автор „Жюстины, или Несчастий добродетели”»), маркиз немедленно разослал в ряд газет гневную отповедь, опровергнув сообщение о собственной смерти и заодно свое авторство второй редакции «Жюстины».
Впервые завесу анонимности де Сад приоткрыл в 1795 году, издав философический роман в письмах «Алина и Валькур», автором которого значился «гражданин С***». Полностью же свое имя маркиз поставил только в 1800 году, когда вышел его сборник новелл «Преступления любви», создателем которого был указан «Д. А. Ф. Сад, автор „Алины и Валькура”». Даже написанная в Шарантоне повесть «Маркиза де Ганж», по духу и стилю примыкающая к «Преступлениям любви», вышла в 1813 году анонимно; впрочем, от ее авторства Сад не отказывался. Стал бы маркиз отказываться от «Изабеллы Баварской», которую вместе с «Аделаидой Брауншвейгской» он надеялся выпустить у издателя Пигоро? (Того самого, который ранее опубликовал украденную у де Сада историю Сенвиля и Леоноры, извлеченную из романа «Алина и Валькур».) Ответ на этот вопрос не получить никогда, ибо надежды Сада не оправдались: «Изабелла» впервые увидела свет только в 1953-м, а «Аделаида» — в 1964 году.
Энциклопедически образованный, де Сад в своих сочинениях сплавлял рассуждения философа и заметки эрудита с описаниями самого разнузданного разврата, а после их публикации яростно обрушивался на критиков, посмевших «приписать» ему очередную версию «Жюстины». Возмущенно отрекаясь от очередного сочинения о царстве зла и преступления, он одновременно замысливал следующее, ему подобное. Новый, девятнадцатый, век вознамерился похоронить и де Сада, и его сочинения (и, можно сказать, справился с этой задачей: интерес к творчеству маркиза возродился в веке двадцатом). Изысканное резонерство садических персонажей, для которых поругание добродетели не мыслилось без тщательного словесного анализа, без рационалистической организации эротических оргий («Позвольте мне упорядочить ваши удовольствия: здесь нужна спокойная, уверенная рука», — командовал распорядитель) уже не привлекали читателя, отвыкшего от философических трактатов: революция воздвигла высокую стену между Просвещением и новым временем. Рационализм, поставленный де Садом на службу философии преступления, стремительно уступал место чувствам и чувствительности, новые герои не рассуждали, а переживали и мечтали, сверяя поступки свои не с разумом, а с сердцем. Остался в прошлом абсолютизм, по модели которого де Сад конструировал свои общества любителей преступления. Есть основания полагать, что если революционные цензоры усматривали в творениях де Сада прежде всего крамольную философию, то полиция Наполеона решила избавиться от де Сада прежде всего как от неуживчивого порнографа.
Сада арестовали в 1801 году буквально «на месте преступления» — у издателя Массе, куда маркиз принес очередную правку «Новой Жюстины». Попытка де Сада убедить полицейских чиновников, что он, маркиз де Сад (титулы постепенно вновь входили в моду и пробуждали зависть), всего лишь переписывал за деньги неизвестно чью рукопись, не удалась. Маркиза заключили в тюрьму Сент-Пелажи, откуда, отсидев несколько месяцев в Бисетре, заведении, бывшем одновременно тюрьмой и приютом для умалишенных, его благодаря усилиям семьи весной 1803 года перевели в Шарантонскую лечебницу для душевнобольных с диагнозом «безумие либертена». Ничего иного инкриминировать шестидесятитрехлетнему маркизу полиция не могла: ясностью и остротой ума де Сад превосходил многих своих преследователей. Тем не менее последние десять с лишком лет жизни де Саду пришлось провести в окружении людей с умственными расстройствами.
