Я уже совсем было собрался подплыть к Шахху поближе и расспросить об этом мире поподробнее, но он внезапно затормозил и ткнул пальцем в большой черный цилиндр, зависший прямо перед нами.
–Мертвый гравиконцентрат,– проговорил мутант.– Два раза до этого с ними сталкивался.
–И как?– поинтересовался я.
–Ничего хорошего,– отозвался ктулху.– Они, в отличие от живых, непредсказуемы. Один раз я видел, как такой цилиндр просто сорвал мясо с костей, оставив один скелет.
Цилиндр и вправду был впечатляющий – метров десять длиной и в толщину метра два. Эдакая болванка, состоящая из абсолютной тьмы, словно кто-то космическую черную дыру отформовал. Шахх поискал глазами, остановил взгляд на какой-то фигне, похожей на грелку, прицелился, извернулся – и метко пнул ее по направлению к цилиндру.
Фигня оказалась совершенно аморфной и, повинуясь энергии пинка, поплыла к цилиндру. Тот, похоже, только того и ждал. По его поверхности пронеслись тонкие золотистые молнии, раздался хлопок – и фигня, приблизившаяся к аномалии, просто распалась, превратившись в облачко пыли.
–Впечатляет,– проговорил я, наблюдая, как облачко медленно плывет к цилиндру и как аномалия неторопливо впитывает в себя приготовленное ею блюдо.– И так с любой материей?
–Почти,– произнес ктулху.– Кроме той, которая этому мертвецу не по вкусу. А жрет он практически все.
Я почесал в затылке.
–Кузнецы точно считали это задание выполнимым?
Шахх усмехнулся.
–Их это совершенно не колышет. Они дают задание, а вы должны его выполнить. Или отказаться. Все просто.
–Действительно,– сказал я.– Куда уж проще – откромсать кусок у аномалии, которая, по ходу, ни разу не мертвая и приблизиться к которой означает немедленную смерть.
–Не обязательно приближаться.
Мы с Шаххом уставились на Ивана.
–Не обязательно,– повторил сталкер, вынимая из контейнера на поясе небольшой кристалл, слабо мерцающий удивительно красивым серым светом, отчего пальцы Ивана казались отлитыми из титана.
–Что это?– спросил Шахх.– Чувствую в нем какую-то нереальную силу. Ничего подобного никогда не видел, а я на своем веку артефактов повидал достаточно.
–Это осколок Монумента моего мира,– произнес Иван.– Ваш я не видел, но точно знаю, что они отличаются – в проекциях миров ключевые аномалии всегда разные.
Сказав это, он с силой надавил кристаллом себе на ладонь – и рванул его в сторону. Открылась рана, к которой мой двойник приложил порождение своего мира, после чего сжал ладонь в кулак.
–Зачем?– поинтересовался я.
–Он тоже умеет исполнять желания, как и сам Монумент,– пояснил Иван.– Но для этого ему нужно поесть. А ест он свежую кровь… и кое-что еще.
–Что еще?
Мой двойник не ответил. Разжал ладонь – и мы увидели кристалл, обильно измазанный кровью. Впрочем, кровь эта быстро исчезала, словно осколок Монумента впитывал ее в себя. Скорее всего, так оно и было – артефакты и аномалии всегда охотники, любящие свежатинку. Видимо, это правило справедливо как для всех известных миров, так и для их проекций.
А Иван что-то прошептал себе в кулак, широко размахнулся – и швырнул кристалл в цилиндр.
Все геометрические фигуры этого мира плавали в плотном воздухе как в воде, медленно и величаво. Мы – тоже, иначе в этом полупрозрачном киселе двигаться было невозможно. А кристалл полетел к цилиндру словно пуля и ударил с такой силой, что поверхность аномалии взорвалась каскадом молний, напоминающих трещины.
Хотя нет – это и были трещины. Раздался хруст, и мертвый гравиконцентрат начал медленно разваливаться на фрагменты. А артефакт, вызвавший эти разрушения, отскочил от космически-черной поверхности и полетел обратно с заметно сниженной скоростью. То ли растерял энергию при ударе, то ли это было триумфальное возвращение победителя, которому не к лицу торопиться.
Иван поймал осколок Монумента, сунул его в контейнер, захлопнул крышку. При этом я заметил, что лицо моего двойника как-то осунулось, что ли. И сеточка мелких морщинок появилась в уголках глаз – вроде раньше ее не было.
И тут меня осенило.
–В качестве платы за исполнение желаний он берет кровь. И годы жизни, верно?
–Один год,– уточнил Иван.– За желание, несложное по его меркам. Все имеет свою цену. А уж исполнение желаний никогда не достается дешево.
Пока мы беседовали, Шахх осторожно подплыл к облаку осколков, оставшихся от цилиндра, лабрисом потыкал один, который был размером с мой кулак. Удовлетворившись экспериментом, мутант взял черный фрагмент в лапу, попытался сжать пальцы – и тут же, скривившись, разжал.
–Вот паскуда!– сказал он.– Маленький, а туда же. Попытался кожу мне снять с ладони. Контейнер есть свободный?
–Найдется,– кивнул запасливый Иван, у которого на поясе их было два.
–Клади – и валим отсюда,– проворчал Шахх.
–Что, обратно по цепочке «блинов»?– поинтересовался я, если честно, не горя желанием возвращаться в миры с глазасто-хвостатыми стражами и кровожадными летающими полотнищами.
–Да щас,– фыркнул ктулху.– Нас там ждут с нетерпением, а я не самоубийца. Но не дождутся.
Шахх заметно напрягся – и его тело начало бледнеть. Я знал, что это такое. Все ктулху умеют становиться невидимыми – ну, почти невидимыми, словно отлитыми из на редкость прозрачного стекла. И сейчас наш проводник явно собирался перейти в состояние «стелс».
–Ловите момент,– прорычал он.– В режиме невидимости мы умеем пробивать порталы, «кротовые норы». Сейчас я проковыряю выход в Распутье Миров, и вы сразу ныряйте туда. Иначе «нора» закроется.
И рубанул ладонью пространство перед собой, словно каратист, разбивающий высокую стопку кирпичей – с мощным выдохом и падением на одно колено.
Получилось впечатляюще.
Плотный воздух словно ножом разрезали. Раз – и в нем образовалась щель метра два высотой и с полметра шириной. Теперь понятно, почему ктулху в Зонах порой появляются словно из ниоткуда. Пробивают себе дыры в пространстве и перемещаются куда захотят. Вот уж чего не знал, так не знал. Как говорится, век живи – век учись, один хрен неучем помрешь.
–Быстрее,– рявкнул Шахх.
Ивана не надо было дважды упрашивать, видать, достали его эти нестандартные Зоны хуже горькой редьки. Бросился вперед, протиснулся в «нору»– и нет его.
И тут я увидел, как сверху, из тумана, в нашу сторону стремительно летит рой, похожий на облако крупной картечи, где каждая картечина величиной с теннисный мяч. Шипастый теннисный мяч с внимательным человеческим глазом посредине.
–Стражи!– взревел ктулху.– Беги, я их задержу!!!
В армии есть один хороший закон – в боевой обстановке приказы старшего по званию не обсуждаются, а лишь выполняются. Потом, после боя, можешь попробовать оспорить, высказать мнение. Но – потом. В нашей группе Шахх был, несомненно, старшим – и по опыту, и по боевым навыкам в мирах, которых мы до этого в глаза не видели. И сейчас ситуация была именно такой. Старший приказал – выполняй. Но я уже понимал: Шахху не уйти от атаки стражей. Потому на секунду задержался, мысленно поднимая вверх из желудка все, что там осталось…
