Однако всему замечательному всегда настает конец, причем иногда он приходит в довольно грубой форме. Мой упоительный сон был прерван довольно чувствительным толчком в бок, отчего я рефлекторно развернулся в положение сидя на заднице, автомат в руках, руки уже переводчик огня вниз сдернули и патрон дослали.
–Спокойно, сталкер,– ухмыльнулся в щупальца Шахх.– Убивать никого не надо. Просто марево над кузней пропало, это значит, скоро братья выйдут. И, зная их характер, давайте-ка я заранее из вас вормганы достану.
–Вот это неплохо бы,– сказал Иван, потирая горло.– До сих пор ощущение, будто тушенкой подавился,– стоит в горле жирный кусок мяса, и ни туда, и ни сюда.
–Это мы сейчас поправим,– сказал Шахх, подходя к моему двойнику.
–И как ты его, интересно, доставать будешь?– подозрительно поинтересовался Иван, но договорить не успел: Шахх схватил его за плечи, и голова сталкера утонула в пучке шевелящихся щупальцев. Я было подумал нехорошее – мало ли, может, у ктулху с голодухи крыша поехала и он решил Ивана выпить. Даже готовый к стрельбе автомат повернул в сторону затылка Шахха, решив: через пару секунд не отпустит – выстрелю.
Но стрелять не пришлось.
Мутант отпустил сталкера и смачно выплюнул в траву шевелящийся ствол с прикладом в виде раскрытых торцевых кусачек. После чего направился ко мне.
–Погоди-погоди,– тормознул я его, глядя на красное как свекла лицо Ивана, который натужно отхаркивался кровью – по ходу, удалить дьявольское устройство оказалось сложнее, чем вставить.– Я, типа, умею некоторым образом тело трансформировать, думаю, сейчас сам его выплюну.
–Ну, попробуй,– сказал Шахх, остановившись в паре шагов от меня.
Я попробовал. По той же схеме, что раньше с переделкой лица работал. Мысленно представил, как гадость, вросшая мне в горло, отторгается, превращаясь в инородное тело, которое можно просто вытолкнуть из себя мощным выдохом…
Но что-то пошло не так. Вернее, никак не пошло. По ощущениям, как стоял в горле комок, так и остался стоять, никуда не делся.
Странно. Если я усилием мысли себе новое лицо лепил, словно из куска пластилина, раны залечивал, то почему с вормганом-то ничего не выходит?
–Не получается?– участливо поинтересовался Шахх.
–Погоди,– в некотором замешательстве произнес я.– Сейчас еще раз попробую. Может, что не так делаю.
–Дай-ка я лучше помогу,– сказал мутант, и не успел я слово сказать, как моя голова окунулась в ворох омерзительно-склизких щупалец, которые плотно ее обхватили, так, что хрен вырвешься. И вздохнуть – никак, будто морда в вакуумном мешке оказалась. Я рефлекторно раскрыл рот, словно утопающий, пытаясь втянуть в себя хоть немного воздуха,– и тут же вспомнил все прелести гастроскопии, когда тебе в пищевод заталкивают шланг, жесткий, словно резиновая дубинка. Только на этот раз «шланг» был толще раза в два, но, правда, более гибкий и, конечно, омерзительно-скользкий. А еще из пасти Шахха воняло так, что, по-моему, вормган вылетел из меня почти что самостоятельно вместе с фонтаном рвоты, которым я щедро окатил морду мутанта, отпрянувшего от меня недостаточно шустро.
–Т-твою ж мачеху,– ругнулся Шахх, отпрыгивая от меня метра на два.– Маленько не успел.
И принялся отплевываться, утирая щупла тыльной стороной лапы. Теперь мы харкались все втроем, хором, с перекошенными мордами лица, злые не только друг на друга, но и на кузнецов – изобретателей на редкость стремного оружия.
Иван пришел в себя первым. Сплюнув последний раз, утерся и произнес:
–Ну, теперь точно всех червей этих гадских выблевал. Тот редкий случай, когда желудок пустой как барабан, но неимоверно счастливый по этому поводу.
–Аналогично,– отозвался я через полминуты, наконец отплевавшись и морщась от омерзительного вкуса желудочного сока во рту.– Думал, что все патроны выплюнул, но, по ходу, пара все же осталась. Нет худа без добра.
–На, держи,– сказал Иван, протягивая мне плоскую фляжку, которую извлек из внутреннего кармана.– Сам не употребляю, но в таких случаях вещь незаменимая.
Я принял предложенное, набрал в рот. Коньяк. Дорогой, с явной, но ненавязчивой ноткой шоколада. Тщательно прополоскав рот и горло, пока жечь не начало, я сплюнул вязкую коньячную слюну и протянул было флягу обратно Ивану, но тут Шахх лапу протянул:
–Дай.
–Ну на,– слегка удивленно произнес я.
Ктулху сделал то же самое: сунул горлышко фляги в пучок щупальцев, запрокинул башку, после чего смачно выплюнул коньяк в траву вместе с вормганом.
–Варвары вы все,– проворчал он, возвращая флягу Ивану.– И я вместе с вами. Таким коньяком горло полоскать и плеваться – это великий грех. Помнится, когда я был человеком…
–То, наверно, побухивал,– перебил его мой двойник.– А теперь, похоже, завязал – лично я никогда не видел ктулху-синяка. Видимо, вашей породе алкоголь противопоказан. Как видишь, в превращении в мутанта есть свои несомненные плюсы.
Шахх хотел что-то ответить, но тут двери кузницы распахнулись и наружу вышли Шаман и Медведь. Оба заметно уставшие, даже, на мой взгляд, слегка похудевшие с лица. В руках оба брата бережно несли свертки из кристально-чистого полотна, которое в их руках, черных от въевшейся копоти, смотрелись даже несколько странно.
–Принимайте работу,– проговорил Медведь.– Скажу, что сложнее мы, пожалуй, ничего в жизни не чинили.
Мы с Иваном поднялись с земли. Скажу честно, у меня аж горло слегка перехватило от волнения и ладони вспотели. Я вообще-то не из пугливых, но тут вдруг реально страшно стало – это ж «Бритва», нож, не раз спасавший мне жизнь. Словно старого боевого друга из госпиталя встречаю – как он там, вылечился, нормально все?
С Иваном, кстати, то же самое творилось. Побледнел, на лбу капли пота выступили. Сразу видно, ему его «Монумент» ничуть не меньше дорог, чем мне мой нож…
Взяли мы свертки, переглянулись. Иван развернул свой первым – и мы хором выдохнули, не веря своим глазам.
–Оххх… блин… быть не может…
Кузнецы и правда сотворили чудо.
У Ивана в руках лежал нож красоты необычайной. Вроде бы и его старый «Монумент», который я целым лишь мельком видел перед тем, как он разлетелся на куски,– а вроде и другой нож. От клинка, напоминающего черный длинный лист невиданного растения, шли волны вполне ощутимой, мрачной энергии. Верилось, что таким ножом можно и голову врагу отрубить одним ударом, и границу миров вспороть легко и непринужденно. А рукоять – это вообще было фантастическое зрелище. Похоже, кузнецам и правда удалось выточить накладки из аномалии «Жара» изакрепить их заклепками в форме знаков радиационной опасности. Казалось, что сейчас неистовое пламя, бьющееся под прозрачным покрытием рукояти, вырвется наружу и сожжет дотла руку своего хозяина.
Иван, похоже, и правда опасался чего-то подобного, с восхищением рассматривая нож, который держал так, словно он был хрустальным. А может, просто искренне восхищался ножом, который больше был похож не на рабочий инструмент, а на самое настоящее произведение искусства.
