Мы с Роландом переглянулись, и я покачала головой. То, что Роланд решил показать мне это место, говорило сейчас о многом. И, в первую очередь, о его доверии.
Есеслава сперва отправила жеребца в галоп, но скоро почувствовала, что конь начинает уставать и пустила его шагом, давая возможность отдохнуть им обоим. Но, когда безумная скачка прекратились, девушка поняла, что начинает мерзнуть.
Вдоль дороги, насколько хватало глаз, простирался темный лес, такой густой и заснеженный, что княжна поежилась от неприятных мыслей и затаенного страха, закравшегося в ее сердце вместе с морозным дыханием зимы. Когда-то давно, Еся ехала по этой дороге в карете с отцом и сопровождением, и тогда ей все казалось легче и веселее. Сейчас она была одна и постоянно оглядывалась по сторонам, вспоминая, когда на пути появится таверна, где она сможет передохнуть и накормить своего коня.
Но время шло, она все ехала и ехала, а дороге, казалось, не было конца и края. Все те же высокие деревья, мрачные и темные на фоне свежевыпавшего снега, и дорога — белая лента с сугробами по краям.
Желая согреться, княжна снова пустила своего коня в галоп, но прошло какое-то время, и она поняла по всхрапам животного, что жеребец устал и, если она не хочет остаться посреди леса одна на своих двоих, да с павшим конем, то ей стоит поберечь своего скакуна.
—Ты прости, родной!— Еся склонилась к шее жеребца и прижалась лицом к мокрой коже животного.— Ты потерпи еще немного и скоро мы будем на месте. Там и отдохнем, и поедим!— она не знала, кого пыталась успокоить больше, себя или гнедого. А спустя час, дорога наконец, вывела наездницу к вырубке, за которой показались несколько домишек поменьше и один, двухэтажный дом с прилегавшим к нему сараем и конюшней.
—Добрались!— сорвалось с губ девушки, и она облегченно вздохнула. Жеребец, словно почувствовал скорый отдых, прибавил шагу и, через несколько минут, княжна уже въезжала в открытые ворота таверны.
На постоялом дворе было малолюдно. На девушку покосились, а когда она спешилась и стала оглядываться, один из пареньков, чистивших лошадь заезжего купца, заметил ее в открытые ворота конюшни и, оставив свою работу, поспешил на встречу. Окинул взглядом дорогое убранство госпожи и вежливо поздоровавшись спросил, чего желает панна.
Панна пожелала, чтобы ее лошадь поставили в стойло, почистили и накормили. Затем дала монету пареньку, забравшему ее коня и быстрым решительным шагом направилась к зданию таверны. Поднялась по ступеням и, распахнув двери, очутилась в мире, наполненном голосами и запахами пива, и ароматами хлеба. Ее желудок дал о себе знать недовольным урчанием, что только подтолкнуло Есеславу к прилавку.
Хозяин постоялого двора был бородат, неимоверно широк в груди, с длинными крепкими руками и цепким взглядом. Первым его вопросом, помимо приветствия, было короткое:
—Панна приехала одна?
Еся отчего-то напряглась от этих слов. Княжне стало немного не по себе от того, как внимательно и изучающе смотрит на нее этот человек, но она нашла в себе смелость произнести:
—Пока одна,— и добавила, со всем прямотой человека, лгущего во благо,— отец с братьями должен встречать завтра по утру!— а у самой сердце бьется сильно-сильно, словно у пойманного в силки маленького зверька.
Бородатый улыбнулся. Еся не смогла понять по выражению его глаз, поверил ли он ей или нет, но надеялась, что поверил. Она опасалась, что на дороге ее могут ждать неприятности и только теперь сообразила, что ошиблась, надев свои настоящие одежды. Простое платье служанки в подобном месте пришлось бы весьма кстати, ну, да теперь поздно было кусать локти. Теперь ей надо было быть осторожнее с деньгами, чтобы не приметили, что почти все монеты — золотом. Что-то подсказывало княжне, что у нее из-за этих денег могут возникнуть проблемы.
«И что я заранее обо всем не подумала?» — мысленно ругала себя Есеслава, а сама сдержанно улыбалась, глядя в лицо хозяина заведения.
—Панна делает остаться на ночь?— уточнил мужчина.
—Да. И сытный ужин,— кивнула она.
—Хорошо! Это будет стоить вам серебряк,— добавил хозяин, чуть прищурив глаза.
Что-то подсказало девушке, что мужчина основательно завысил плату. Она старательно сделала возмущенное лицо.
—Но это слишком дорого!— произнесла Еся.— У меня нет таких денег!
Взгляд мужчины говорил об обратном: «В таком дорогом платье и нет денег!»,— прочитала она по его глазам, но вслух он произнес:
—За три медяка сможете переночевать в самой простой комнате.
—Мне подходит!— спешно закивала девушка.— Завтра с утра я снова отправлюсь в путь. Отец будет ждать меня…
—Я бы хотел предупредить!— неожиданно заявил хозяин таврены.— В округе лютует волчья стая. На завтра будет облава. Может, панна, отправит кого-то с посланием к отцу, а сама задержится в таверне до тех пор, пока он лично не заберет вас?
Есеслава вздрогнула.
—Мне нельзя ждать!— ответила она.— Но, спасибо за предупреждение пан…— и вопросительно изогнула бровь.
—Пан Шлесицки!
Есеслава улыбнулась. Она старательно держалась, хотя сейчас ей было страшно. Одна, далеко от дома! Да она никогда и шагу не делала без охраны или присмотра. А тут — вокруг чужаки и на вид, весьма опасные чужаки. Посетители этого места были плохо одеты, большинство грязны и речи, звучавшие в воздухе, вперемешку с пивным духом, только сильнее пугали княжну. Но Еся держалась изо всех сил, хотя ее так и толкало выбежать из этого дома и, забрав своего уставшего жеребца, отправится дальше. Может и про волков этот странный человек все придумал? Откуда она знает, не обманывает ли он ее?
«Надо верить в людей и людям!» — храбро заявила себе девушка.
—Заплатите мне, и я дам человека, который покажет вашу комнату, панна. А после вам принесут ужин,— сказал пан Шлесицки и в ожидании уставился на княжну.
Есеслава отошла назад и достала кошель. Открыла его так, чтобы пану не было видно содержимое и стала рыться в поисках мелких монет. Наконец, нашла и, закрыв кошель, протянула деньги хозяину таверны. Тот сгреб их с девичей руки и зычно гаркнул, подозвав какую-то молодую девушку, одетую бедно, в белом фартуке и с толстыми косами.
—Алка, проводишь панну в ее комнату,— и снял со связки на поясе маленький медный ключ. Протянул девушке и, кивнув Есеславе, занялся своими делами.
—Пойдемте, панна!— Алка покосилась на красивую госпожу в дорогом наряде и повела за собой. А уже позже, когда Есеслава, скинув плащ, повалилась сверху на постель, устало закрыла глаза и начала просто молится, чтобы все прошло благополучно. Ее решимости отправится к жениху немного поубавилось. На смену пришел страх и сомнение, что, если отец был прав?
«Нет!— решительно сказала княжна.— Не позволяй сомнениям истязать себя!» — и забылась неспокойным сном до того самого момента, пока стук в двери не разбудил княжну.
