Рэнкеллор-стрит, Эдинбург
Декстер принял душ в убогой ванной с плесенью на стенах и надел ту же рубашку, что была на нем вчера. Рубашка пропахла потом и табачным дымом, поэтому он надел сверху пиджак, чтобы запах не ощущался, выдавил зубную пасту на палец и намазал зубы.
Он вошел в кухню, где под гигантским засаленным плакатом фильма «Жюль и Джим» Трюффо сидели Эмма Морли и Тилли Киллик. И всё время, пока они смущенно жевали полусъедобный завтрак — тост с отрубями, соевый сыр, какие-то мюсли, — над ним нависала смеющаяся Жанна Моро. Ради особого случая Эмма вымыла кофеварку для приготовления кофе в европейском стиле — подобные кухонные агрегаты всегда кажутся заплесневелыми изнутри, — и после первой чашки маслянистой черной жидкости ему стало чуть лучше. Он сидел тихо, слушая, как соседки болтают с показной жизнерадостностью. Они носили свои гигантские очки, как какой-то знак почета, и у него возникло смутное ощущение, будто его взяла в заложники труппа актеров альтернативного театра. Может, не стоило все-таки оставаться? Выходить из спальни точно не стоило. Как, спрашивается, ему ее поцеловать, если напротив сидит Тилли Киллик и бубнит и бубнит о своем?
Эмму тоже все больше раздражало присутствие Тилли. Неужели у нее совсем нет чувства такта? Сидит тут, подперев подбородок рукой, вертит пальцами локоны и обсасывает ложку. Эмма совершила ошибку, приняв душ с новым клубничным гелем, и теперь пахла, как открытая баночка с ягодным йогуртом. Ей страшно хотелось встать и смыть этот запах, но она боялась оставить Декстера наедине с Тилли, чей халат уже распахнулся, и стало видно «выходное» белье — красный в клеточку комплект. Как же она любит напрашиваться.
Эмме хотелось вернуться в постель, снова быть полуодетой, но уже слишком поздно; она и он слишком протрезвели для этого. Желая отделаться от Тилли, она вслух поинтересовалась, какие у них на сегодня планы — ведь это первый день взрослой свободной жизни.
— Можно пойти в паб, — вяло предложил Декстер. Эмма застонала, почувствовав тошноту.
— В «Пьер Виктор» пообедать? — прощебетала Тилли.
— У тебя деньги есть?
— Тогда в кино, — сказал Декстер. — За мой счет.
— Только не сегодня. Смотрите, какая погода хорошая. Надо идти гулять.
— Тогда отправимся на пляж! В Норт-Бервик.
Эмма вся съежилась при одной только мысли об этом. Ведь это значит, что надо будет стоять рядом с ним в купальнике, а она не готова к такому унижению.
— Я плохо плаваю.
— Тогда куда?
— Можно подняться на Артурз-Сит, — предложила Тилли.
— Я никогда там не был, — беспечно произнес Декстер.
Девчонки уставились на него открыв рот.
— Ты ни разу не поднимался на гору?
— Нет.
— Живешь в Эдинбурге уже четыре года — и ни разу?..
— У меня другие дела были, знаете ли!
— Какие же? — полюбопытствовала Тилли.
— Он изучал антропологию, — пояснила Эмма и вместе с Тилли издевательски захихикала.
— Тогда точно надо взобраться! — заявила Тилли.
Последовала короткая пауза — Эмма оглядела подругу уничтожающим взглядом.
— У меня обувь неподходящая, — заметил Декстер.
— Это же не Джомолунгма, а всего лишь небольшой холм!
— Но не лезть же на него в праздничных ботинках!
— Ничего страшного — это не сложно.
— И в костюме!
— Придумала! — воскликнула Эмма. — Устроим пикник!
Но тут же увидела, что глаза Декстера не горят энтузиазмом. Вдруг Тилли сказала:
— Знаете что, идите лучше без меня. У меня… дела.
Эмма взглянула на нее, и ей показалось, что Тилли ей подмигнула. Эмма была готова ее расцеловать.
— Ну ладно. Пойдем! — Декстер заметно повеселел.
Через пятнадцать минут они вышли на улицу, в туманное летнее утро; в конце улицы виднелась гряда Солсбери-Крэгс.
— Мы действительно туда полезем?
— Это даже ребенку под силу. Поверь.
Они зашли в супермаркет на Николсон-стрит и накупили провизии для пикника. Обоих немного смущало, что они складывают продукты в одну корзинку, как муж и жена, — и оба стеснялись своего выбора. Оливки — не подумает ли она, что я слишком выпендриваюсь? «Айрн-брю»
[67]
— оценит ли он юмор? Шампанское — не слишком ли торжественно? Они загрузили армейский рюкзак Эммы припасами, которые Эмма выбирала с юмором, а Декстер — как будущий гурман, зашагали в направлении Холируд-парка и начали подниматься вдоль подножия гряды.
Декстер тащился сзади, вспотев в костюме, в неудобных скользких ботинках, зажав в зубах сигарету. От красного вина и утреннего кофе у него началась мигрень. Он почти не замечал потрясающих видов вокруг; вместо этого его взгляд приклеился к пятой точке Эммы в выцветших голубых джинсах, туго стянутых ремнем на талии, и ее черным высоким кроссовкам.
— Ты очень ловко лазаешь по горам.
— Как горная коза. Дома я много гуляла по горам — после того, как прочла «Грозовой перевал» и воображала себя Кэти. По диким и обдуваемых ветром вересковым пустошам. Так сильно впечатлилась. «Не могу жить без любви! Не могу жить без души!»
Он слушал ее вполуха и решил, что это, наверное, какая-то цитата; его больше занимало темное продолговатое пятно от пота, расплывавшееся между ее лопатками, и бретелька лифчика, которую было видно из-под съехавшего набок ворота футболки. Перед глазами снова возникла картина вчерашней ночи, но Эмма обернулась и взглянула на него, точно предупреждая, чтобы не вздумал об этом вспоминать.
— Ну, как там мой отважный скалолаз?
— Нормально. Вот только ботинки скользят.
Она рассмеялась.
— Что смешного?
— Никогда не видела, чтобы кто-то курил, поднимаясь на гору.
— А чем мне еще себя занять?
— Любоваться видами!
— Ну, вид и вид.
— Это цитата из Шелли или из Вордсворта?
Он вздохнул, остановился, уперся руками в колени:
— Ладно. Ладно. Буду любоваться видами.
Он поднял голову и увидел бедные кварталы, шпили и зубчатые стены старого города под серой громадиной Эдинбургского замка и залив Ферт-оф-Форт в дымке теплого дня. Обычно Декстер не любил показывать, что его что-то впечатлило, но этот вид действительно был прекрасен — он помнил его по открыткам.
— Очень мило, — пробормотал он, и они пошли дальше, гадая, что же случится, когда они доберутся до вершины.
Глава 22
Вторая годовщина
Разбирая вещи
Суббота, 15 июля 2006 года
