Декстер сидел на кровати; рубашка его была расстегнута.
— Эм? Ты что, плачешь?
— Нет. Но погоди, еще буду.
Они вышли в душный полуденный зной, отыскивая путь к длинному полумесяцу белого песка, протянувшемуся в миле от поселка. Настала пора продемонстрировать, в чем они будут купаться. Эмма долго (пожалуй, даже слишком долго) раздумывала над тем, какой купальник выбрать, и в итоге купила простой цельный черный купальник, которому вполне бы подошло определение «викторианский». Снимая платье через голову, она подумала: а не покажется ли Декстеру, что она струсила, не надев бикини, ведь цельный купальник — вещь из той же категории, что очки, удобная обувь и велосипедные шлемы — что-то практичное, невызывающее и совсем не женственное. Не то чтобы его мнение ее сильно беспокоило, хотя ей и стало любопытно, когда она стягивала платье, не смотрит ли он в ее сторону. Как бы то ни было, Эмма не без удовольствия заметила, что сам он надел длинные плавки-шорты. А то ей точно было бы не вынести целую неделю в компании Декстера и его обтягивающих плавок из лайкры.
— Извините, вы случаем не девушка с Ипанемы
[18]
?
— Нет, я ее тетушка. — Она села и стала намазывать ноги солнцезащитным кремом, стараясь, чтобы жирок на бедрах при этом не трясся.
— Это еще что? — спросил он.
— Крем с фактором тридцать.
— Могла бы просто накрыться одеялом.
— Не хочу сгореть во второй день.
— Похоже на краску для забора.
— Я к солнцу не привыкла. Не то что ты, путешественничек. Поделиться?
— У меня аллергия на солнцезащитный крем.
— Какой же ты противный, Декстер.
Он улыбнулся и продолжил наблюдать за ней через темные очки. Когда она поднимала руку, ее грудь под черной тканью купальника тоже приподнималась, и над эластичной полоской выреза появлялся валик бледной мягкой плоти. Было в ее жесте, в том, как она наклоняла голову и убирала волосы, намазывала шею кремом, что-то, из-за чего он почувствовал приятное головокружение — верный спутник сексуального влечения. Боже, подумал он, еще восемь дней рядом с ней. Купальник был с открытой до поясницы спиной.
— Давай помажу спинку, — предложил он. — Ты же не хочешь обгореть.
Такой старый и банальный заход, как «давай помажу спинку», был ниже его достоинства, поэтому он решил преподнести это как заботу об ее здоровье.
— Давай. — Эмма подвинулась и села между его ног, поджав свои ноги и склонив голову на колени. Декстер начал наносить крем; лицо его было так близко, что она чувствовала его дыхание на шее, а он ощущал исходившее от Эммы тепло. При этом оба очень старались делать вид, что ничего сверхъестественного не происходит и всё это никак не является вопиющим нарушением правил номер два и номер четыре, предписывающих не флиртовать и не оголяться.
— Глубокий вырез, — проговорил он, проводя кончиками пальцев по ее пояснице.
— Хорошо, что я не надела его задом наперед! — отшутилась она. Последовала минута тишины, в течение которой оба думали об одном: боже, что же я делаю, боже, что же я делаю.
Желая разрядить обстановку, она положила руку на его щиколотку и подвинула его ногу к себе:
— Что это?
— Татуировка. Из Индии.
Она потерла рисунок большим пальцем, будто пытаясь стереть.
— Побледнела немного, — прибавил он. — Это инь и ян…
— А похоже на дорожный знак.
— Это идеальный союз противоположностей.
— А по-моему, запрет на превышение скорости. Носи лучше носки.
Он рассмеялся и положил ладони ей на спину, поместив большие пальцы в ямочки под лопатками. Секунду они сидели неподвижно.
— Ну вот, — бодро произнес он, — защитный костюм готов. Ну что? Купаться?
* * *
Так прошел долгий жаркий день. Они плавали, дремали и читали, а когда спала жара и на пляже появилось больше людей, вдруг заметили, что что-то не так. Декстер был первым.
— Это мне кажется или…
— Что?
— Все на пляже голые!
Эмма огляделась:
— О да. — И снова уткнулась в книгу. — Будешь так таращиться, глаза выпадут, Декстер.
— Я не таращусь, а наблюдаю. Я, между прочим, по образованию антрополог, забыла?
— И по антропологии у тебя была тройка с минусом, верно?
— Двойка с плюсом. Смотри, вон наши друзья.
— Какие друзья?
— С парома. Вон там. Они устроили барбекю. — В двадцати метрах от них над дымящимся алюминиевым противнем сидел голый бледный мужчина, точно хотел согреться, а девушка стояла на цыпочках и махала им рукой: два белых треугольничка, один черный.
Декстер радостно замахал в ответ. — А вы голые!
Эмма отвернулась:
— Я так не могу.
— Что?
— Жарить мясо голышом.
— Эм, ты такая консервативная.
— Дело не в консервативности. Я забочусь о своем здоровье, пищевой безопасности и гигиене питания.
— А я бы устроил голое барбекю…
— В этом и разница между нами: Декс, ты такая порочная, сложная натура.
— Может, подойдем поздороваться?
— Только не это!
— Просто поболтать…
— Держа в одной руке куриную ножку, а в другой — его сардельку? Нет уж, спасибо. К тому же, разве это не нарушение нудистского этикета?
— Что?
— Разговаривать с голыми, когда сам в одежде.
— Не знаю, а есть такое правило?
— Читай книжку, ладно?
Она повернулась лицом к деревьям, но за годы знакомства с Декстером так хорошо его изучила, что буквально слышала, как в его голове возникают мысли, будто то были камушки, плюхающиеся в грязь. Вот и сейчас…
— И что ты думаешь?
— По поводу чего?
— Стоит ли нам это сделать?
— Что?
— Раздеться?
— Нет, Декстер, нам не стоит раздеваться!
— Но вокруг одни голые!
— Это не причина! А потом, как же правило номер четыре?
— Не правило, а рекомендация.
— Нет, правило!
— Ну и что? Можно его как-нибудь обойти.
— Если его обойти, это будет уже не правило.
Он надулся и грузно сел на песок:
— Просто мне кажется, это невежливо…
