Глава I
Шериф и мертвая девушка
Даг, не отрывая взгляда, смотрел на мертвую девушку. Она лежала на спине в какой-то нелепой, неестественной позе. Мокрые волосы облепили бледное лицо, синие губы были плотно сжаты, глаза широко открыты. Юбка белого сарафана собралась на животе, обнажая неестественно белые ноги и розовый треугольник трусиков. Даг испытывал неодолимое желание одернуть эту дурацкую юбку. На обеих щиколотках девушки по обхвату темнели синяки. Тело извлекли минут сорок назад, около часа ночи. Судя по виду, в воде оно находилось не долго, так что коронеру будет с чем работать. Даг перевел взгляд на реку. В эту безлунную ночь она казалась черной и непроглядной. «И как же это с тобой случилось, девочка!» — подумал Даг и покачал головой.
Чьи-то возмущенные крики вырвали Дага из мрачных раздумий и, обернувшись, он увидел Роуз Майерс — мать девушки. Расталкивая зевак, она пыталась прорваться через ленту оцепления. «Только не сейчас!» — подумал Даг. Однако деваться было некуда и, собрав волю в кулак, он поспешил к старой знакомой, чтобы, насколько возможно мягче сообщить ей страшные вести.
Когда Даг подоспел, два офицера пытались удержать взволнованную женщину за линией оцепления:
—В чем дело? Вы что-то нашли? Я ее мать! Вы не имеете права меня не пускать… Даг?— Увидев его, она подалась вперед и воскликнула: Слава богу, это ты! Меня не хотят пускать, скажи им!
—Роуз, Роузи!— Даг обхватил Роуз за плечи и почувствовал под своими руками, как всю ее сотрясает мелкая дрожь.— Успокойся, слышишь? Сейчас тебя пропустят, но сначала ты должна меня выслушать…
Сделав глубокий вдох, Даг собрался рассказать о случившемся, но слова как будто застряли в глотке, и он растерянно стоял перед Роуз, пытаясь собраться с мыслями.
В глубине души она, должно быть, все поняла, как только увидела заградительную ленту, но продолжала смотреть на Дага с мучительной мольбой во взгляде, наверное поэтому ему было теперь так трудно.
Наконец, взяв себя в руки, Даг тихо произнес:
—Роузи, ты знаешь, мы очень старались найти твою девочку, мы все очень за нее переживали! Дело в том, Роуз…дело в том, что Элизабет больше нет. Мне очень жаль, я…
Роуз его уже не слышала. Одним рывком эта крупная женщина оттолкнула помощников шерифа, попытавшихся было ее удержать, и прорвалась сквозь оцепление. Увидев лежавшую на берегу дочь, Роуз на мгновение замерла, затем, встрепенувшись, взвыла и бросилась к телу. Упав на колени, она прижала к груди голову дочери и, покачиваясь из стороны в сторону, заплакала навзрыд. От этих рыданий у Дага сердце рвалось на части. Подчиненные растерянно смотрели на него, ожидая каких-то указаний, но Даг замер в нерешительности. Никогда прежде за все годы, что он занимал должность шерифа, Даг не чувствовал себя настолько беспомощным… В конце концов, он осторожно отнял мать от тела дочери и усадил в патрульную машину. Там Даг посидел немного рядом с Роуз, держа ее за руку, пока подоспевший врач не сделал ей укол успокоительного и женщину не увезли в больницу.
Спустя два часа, заполнив все необходимые бумаги, Даг ехал домой. Мимо проносились знакомые вывески и темные окна спящих домов, улицы были пусты и безмолвны.
Сейчас Даг ни о чем не думал и ничего не чувствовал, просто смотрел прямо перед собой и пытался одолеть накатывавший то и дело сон, с трудом удерживая потяжелевшие веки. На востоке уже занималась заря и тьма теперь не казалась такой беспросветной.
С облегчением свернув на подъездную дорожку своего маленького дома, Даг припарковал автомобиль и заглушил двигатель. Посидев с минуту без движения, он наконец вышел из машины и побрел к дому. Войдя в прихожую, он зажег свет и с каким-то недоверием посмотрел по сторонам. Что ему не понравилось? Едва ли он и сам знал ответ. Просто в последнее время он особенно остро ощущал свое одиночество, и вся обстановка и привычные вещи вокруг стали казаться ему какими-то чужими и бессмысленными.
В доме все было как всегда: старый бежевый диван в гостиной, перед ним маленький деревянный столик, за которым Даг обычно ужинал, у противоположной стены телевизор, в компании которого он коротал свободные вечера.
Даг зашел на кухню и достал банку бадвайзера из холодильника, в котором кроме початой упаковки пива, пары яиц, да куска засохшего сыра, покрытого белесой пленкой, ничего не было. В несколько глотков опустошив банку, Даг смял ее и бросил в урну под раковиной. Затем он прошел в спальню и, не раздеваясь, повалился на кровать, мгновенно забывшись сном.
Когда Даг открыл глаза, за окном было еще темно. Он сел на край кровати и почувствовал, как его босые ступни погрузились во что-то холодное и мокрое. Брезгливо поморщившись, он посмотрел себе под ноги и увидел на полу лужу воды. Даг растерянно посмотрел по сторонам в поисках ее источника, но ничего не обнаружил. Тогда он поднял взгляд к потолку и увидел на нем темное пятно, в центре которого в этот самый момент медленно набухала увесистая капля. Оторвавшись от своего основания, капля полетела вниз и, разбившись о лужу на полу, обдала голые щиколотки Дага мелкими брызгами.
Посмотрев в окно, он подивился, никакого дождя и в помине нет, отчего же протекает крыша? Внезапно Даг отшатнулся, почувствовав прикосновение чего — то мягкого к ноге, как будто какой зверек потерся о ногу. Он опустил глаза и подскочил, как ошпаренный, увидев, как из-под кровати медленно высовывается женская голова с мокрыми волосами, нависшими над лицом. В следующее мгновение Даг ощутил, как холодные пальцы впились ему в щиколотки и одним рывком повалив на пол, затащили под кровать. Он изо всех сил пытался вырваться из этой мертвой хватки, но пол неожиданно стал подаваться под весом его тела и Даг начал медленно погружаться сквозь жидкие половицы. И вот уже он с головой в темной толще воды, пытается вырваться из все еще сжимающих его рук, но силы ему изменяют, и Дага все глубже и глубже увлекают в черную бездну. Он изо всех сил старается не дышать, но больше не может сдерживаться и делает глубокий вдох…
***
Даг рывком сел на кровати, хватая ртом воздух. Комната купалась в лучах июльского солнца, и это никак не вязалось с тем мраком, что преследовал его во сне. Часы на прикроватной тумбочке высвечивали двенадцать ноль семь.
«Черт, проспал!» — пробормотал он хриплым голосом и прокашлялся.
Обычно Даг не пользовался будильником, за исключением важных мероприятий, потому что хотел он того или нет, просыпался не позже семи, даже по выходным.
Ужас от кошмара постепенно рассеивался, но на его место приходило болезненное осознание того, что накануне случилось что-то непоправимое. Перед мысленным взором Дага вновь возникла Роуз Майерс, прижимавшая к груди свою мертвую дочь, и Даг поморщился, стараясь отделаться от тяжелых воспоминаний.
Оттянув насквозь вымокшую рубашку от груди, он принялся наспех расстегивать пуговицы. Затем побрел в ванную, бросил потную одежду в корзину для белья и, обеими руками опершись о раковину, уставился на собственное отражение в зеркале. Оттуда на него смотрел угрюмый мужчина лет сорока с налипшими на лоб черными волосами. Под синими глазами красовались темные круги, красноречиво давая понять, насколько хорошо ему удалось выспаться этой ночью. Даг убрал волосы со лба и наспех умылся прохладной водой. Затем принял душ и, не позавтракав, собрался на работу. Негоже шерифу округа опаздывать на службу, тем более, когда накануне совершено убийство, а в том, что это убийство, Даг не сомневался. Не нужно быть гениальным детективом, чтобы сложить два и два и связать синяки на щиколотках Элизабет Майерс с ее утоплением. В этот момент Дага передернуло, потому, что он вспомнил свой ночной кошмар, прикосновение мокрой головы к голени и стальную хватку ледяных пальцев. Уже сидя в машине он сообразил, что раз миновал полдень, то у коронера должен быть готов отчет и решил ехать сразу к нему.
