Рид согнулся пополам с трудом сдерживая позывы к рвоте, затем выпрямился и обратился к перепуганному Хитону:
—Найди мне какой-нибудь шест подлиннее и живо неси сюда.
—А что там такое, Том?
—Я сказал живо!
В обычной ситуации Хитон послал бы зарвавшегося товарища куда подальше, но по лицу Рида было ясно, что дело серьезное. Хитон кинулся к дверям амбара, но вспомнив, что он заперт, побежал в дом. Спустя несколько минут он вернулся с заржавленным багром в руках.
—Идеально! Где ты его взял?— удивился Рид.
—Нашел в подвале.
—Отлично, давай сюда!
Рид опустил багор острым концом в бочку и навалился на него всем весом. Что-то с шумом ударилось о дно и вонь ощутимо усилилась.
—Потнибайся сюда.— прогнусавил Рид, снова зажав нос футболкой.
Хитон забрался на лавку рядом с Ридом и заглянув ему через плечо, испуганно вскрикнул.
—Твою мать, какого хрена!— воскликнул он, как только снова обрел дар речи.
На поверхности теснились разбухшее серое лицо Миллера с вывалившимся изо рта лиловым языком и пухлая серая ладонь. Очевидно, остальная часть неимоверно раздавшегося туловища скрывалась под водой, зажатая стенками бочки. Это зрелище напомнило Хитону экспонат, который он увидел в далеком детстве, когда вместе с классом побывал на экскурсии в музее естественных наук. Зародыш теленка-уродца, забальзамированный в большой стеклянной банке. Тогда его здорово напугала эта штуковина и долгое время преследовала в ночных кошмарах.
Хитон спрыгнул с лавки и успел отбежать на несколько футов
10, прежде чем его вытошнило.
Рид также предпочел отойти подальше от зловонной бочки и позвонил шерифу уже на безопасной для обоняния дистанции.
—Шериф Мёрфи? Здравствуйте сэр, это Рид! Простите, что звоню так рано, но это срочно … У нас тут такое дело… в общем мы нашли Миллера … Здесь, на ферме… На счет этого можете не беспокоиться, он не опасен… Потому что он мертв.
***
На рассвете Дага разбудил звонок Рида и он, собравшись впопыхах и даже не позавтракав, помчался на ферму. На месте ребята рассказали ему подробности своего утреннего приключения. Выслушав их, Даг забрался на лавку и, предварительно зажав нос, заглянул в зловонную бочку. На мгновение он опешил, а затем его прошиб холодный пот. И произошло это вовсе не из-за вида разлагающегося Миллера, хотя зрелище было то еще, и не от запаха, который пробивался даже сквозь зажатые ноздри, а от того что Даг неожиданно вспомнил, как умывался водой из бочки, стоявшей у лавки, в день, когда исчезла чертова парочка… то есть из этой самой бочки! Выходило так, что он обтирался маринадом из покойника! Дагу тут же захотелось броситься в дом и вымыть лицо и шею той металлической губкой, что он видел у раковины в свой прошлый визит. Вместо этого он сдержанно поинтересовался:
—Вы двое двигали лавку?
—Да!— воскликнул Хитон,— А как вы узнали, сэр?
—Когда мы учуяли вонь, то сначала проверили ближнюю бочку, но в ней ничего такого не оказалось и тогда мы переставили лавку к дальней. Так мы и обнаружили тело.— Пояснил Рид и покосившись на Хитона добавил:
—Не задавай идиотских вопросов, Чарли. Шериф уже был здесь раньше и заметил перестановку.
На самом деле ничего такого Даг не заметил, просто ухватился за единственную соломинку и на свое счастье, оказался прав.
Похвалив Хитона и Рида за проявленную бдительность и смекалку, в конце концов, они здорово сузили круг подозреваемых (практически до нуля), Даг отпустил ребят отдыхать. Сам же дождался помощников коронера и раздав необходимые указания, поехал в офис.
***
Оказавшись в своем кабинете Даг первым делом созвонился с социальной службой. Выяснив, как оформить запрос для Анны Мартинес и какие сопроводительные документы могут понадобиться, он приступил к делу. У Дага сердце щемило от того, что мать Рики должна была окончить свой век в «заведении для подобных случаев», как выразилась Джулия Брукс, соцработник, которую он все утро изводил расспросами по телефону. Однако же, в этой ситуации он ничем не мог помочь. Миссис Мартинес не в состоянии была о себе позаботиться и родственников, готовых за это взяться у нее не осталось.
Узнав о смерти Рики, ее сиделка согласилась дождаться приезда соцслужбы, при условии, что это произойдет сегодня, но на этом все. Даг ее не винил, Лосано и так уже двое суток не была дома, хорошо еще, что у ее сестры есть возможность посидеть с детьми, ведь миссис Мартинес в ее состоянии вообще нельзя оставлять без присмотра. У Дага не оставалось времени, чтобы попытаться решить этот вопрос по другому, но сказать по правде, даже если бы оно было, что еще он мог предпринять? И хотя мысль эта казалась здравой, Даг все равно чувствовал себя виноватым. Разве не он отвечал за Рики? Разве не он послал парня на дежурство, с которого тот так и не вернулся?
Покончив с формальностями, Даг снова поехал к миссис Мартинес, чтобы все проконтролировать и насколько это возможно, поддержать женщину в ее горе.
Войдя в дом, он заметил у дверей небольшой черный чемодан и целлофановый пакет с вещами.
—Это вещи миссис Мартинес?— уточнил Даг у встретившей его сиделки.
—Да, я собрать их еще утром.
—Большое вам спасибо, миссис Лосано, я об этом даже не подумал!
—А как иначе? Разве кто-то еще знать, кроме меня, что ей надо!
—Вы уже рассказали ей?— спросив это, Даг огляделся по сторонам в поисках хозяйки дома.
—Да, надо было как-то объяснять, зачем я брать ее вещи. Вы хотели сами говорить?
—Нет, я думаю, хорошо, что это сделали вы, в конце концов я для миссис Мартинес практически посторонний.
—Вы хотеть видеть ее?— Лосано заметила блуждающий взгляд Дага.— Миссис Мартинес у себя в спальне.
—Ясно, я зайду к ней ненадолго — мне надо кое-что ей сказать, прежде чем она уедет.
Войдя в спальню Даг притворил за собой дверь. Миссис Мартинес сидела у окна в инвалидном кресле. Ее четко очерченный профиль темнел на фоне солнечного пейзажа за окном, словно его вырезали из черной бумаги. Даг подошел к женщине, так чтобы видеть ее лицо:
—Здравствуйте, миссис Мартинес! Не возражаете, если я посижу с вами немного?
Женщина моргнула один раз. Даг взял стул стоявший у кровати и поставил его рядом с ее креслом.
—Ваша сиделка вам уже рассказала насчет переезда?
Одно моргание.
—Миссис Мартинес, это ужасно, что вам приходится покинуть собственный дом и мне очень жаль, что я ничем не могу помочь. Однако я хочу, чтобы вы знали — вы не одна. Я обязательно буду навещать вас, общаться с вашими врачами, привозить вам что-то по мере надобности. Понимаю, это слабое утешение, и все же…
