Казалось, бы, подумаешь, жук. Ия, впринципе, согласен. Нокак обычно, есть один нюанс.
Онтам явно неодин. Просто именно этот вот решил срезать напрямую. Остальных видно дальше поулице, ибегут они явно сюда.
Хм, пора валить… Что там сподъемом? Резко срезаю свою дугу ибегу назад, благо, уже недалеко.
Ивижу, как Пахан дергает веревку иего начинают тянуть наверх.
Кххрр!
Отрезкого рывка веревка рвется, ибандит летит вниз. Правда, надо отдать ему должное, приземляется оннаноги.
Смотрит наверх, налица удивленных товарищей, наобрывок веревки всвоих руках. Сворачивает еёивешает через шею. Ишь тыкакой рачительный.
—Нучто, братан, неповезло нам, а?— усмехается он.
Вот только вовзгляде его нет страха. Только готовность идти доконца. Достойно уважения. Невзирая насложившееся уменя онём впечатление— Достойно.
Глава 26
Оглядываюсь назад ивижу, как наплощадь вытекают ещё две группы гоблинов, одна задругой. Исними идут жуки.
Нето, чтобы прям здоровенные. Один наодин ябыслюбым изних справился наизи. Новот ведь незадача, они неодни, асгруппой поддержки.
Мелкие зубастые пи*@юки тоже нестрашные соперники сами посебе, ноблин, ихреально много. Они жеменя тупо телами завалят.
Так что надо придумать, как проредить ихдружные ряды, исамому при этом пощам неотхватить.
Встаю под «своей» веревкой исобираю пальцы взамок.
—Давай подкину.
Пахан без лишних вопросов встает правой ногой насцепленные руки, аруками опирается мне наплечи. Делаю резкий рывок вверх, онтолкается ивзлетает вверх.
Хорошо пошел! Хоть сейчас вцирке выступать вместо акробатов. Убедившись, что онзацепился закрай веревки, исейчас его шустро вытягивают наверх, отбегаю отстены.
Гоблины, почувствовав, что ихдобыча готова свалить отних взакат, начинают улюлюкать. Раздается вой костяных рожков. Самые смелые— или глупые— бросаются вперед.
Включается стадный инстинкт, иследом заними устремляются жиденькие ручейки остальной мелюзги, постепенно перерастающие вбурный поток.
Пахан тем временем уже переваливается через стену ибросает взгляд тонаменя, тозаволну проблем, надвигающуюся наменя соспины. Аятем временем стою нанизком старте.
—Лезь!— веревка летит вниз.
Ятут жестартую сместа. Секунда, ияуже устены. Толчок. Прыжок.
Видимо, ясебя слегка переоценил. Нехватает жалких сантиметров двадцати.
Обидно, блин, нонаповторный заход времени уже нет. Если сейчас спрыгну, томогу своей филейной частью ненароком приземлиться начто-нибудь острое. Аоно мне надо?
Мысли проносятся закакие-то доли секунды.
Эх, нехотел палиться, новыхода особого нет.
«Прилипаю» правой рукой кстене итяну себя наверх. Левая стремительно вытягивается вверх икрепко хватается закрай веревки.
—Тяни!— кричу наодних инстинктах, номог быиненапрягать свои голосовые связки.
Дернули так, что ячуть через край неперелетел. Это кто тут такой дикий, дерзкий, как пуля резкий? Кто сначала делает, апотом думает? Укого мышцы заполнили черепную коробку?
Чего ятак распинаюсь?
Даоттакого резкого рывка ябуквально взлетел вверх, только вот веревочка-то невыдержала такого откровенного издевательства над своей тонкой чувствительной натурой, иприказала долго жить.
Таким образом, над краем балкона мыоказались практически одновременно. Кто мы? Повторно укоротившаяся веревка ия, крепко сжимающий оторванный конец исвои булки.
Меня так сильно рванули, что даже руками непришлось закрай хвататься, чтобы помочь себе перебраться вовнутрь. Ясразу ногами набортик приземлился.
Эпичное, мать его, появление!
—Здрааасти. Скучали? Нет? Ятоже,— глядя наошарашенные физиономии окружающих, яизверг наних поток словоблудия.
—Тыкак, живой?— это уже Доцент проталкивается через ряды зрителей.
—Вашими молитвами,— спрыгиваю сбортика набалкон.— Все тут?
—Датут почти все атеисты,— отвечает онмне сулыбкой.— Так что сомневаюсь, что кто-то затебя молился. Атак да, всех желающих втянули.
—Желающих?— уточняю унего.
—Нашлась пара скудоумных. Решили вгороде скрыться.
—А, нусчастья им, здоровья, удачи. Что могу сказать.
—Спасибо запомощь,— это уже Пахан решил превратить наш диалог вполилог.— Сами мы, может быть, исправились, нопонесли бысерьезные потери.
—Ну, невсе могут счистой совестью кинуть представителей своего вида нарасправу всяким тварям,— как тебе такой заброс?
—Иэто…правильно. Так идолжно быть. Мывсе должны сплотиться перед лицом опасности. Забыть все обиды. Ведь только вместе, помогая, поддерживая иприкрывая друг друга, мысможем, витоге, выбраться наповерхность ивдохнуть сладкий запах свободы!
Это что замотивационный ролик? Даещё итак плавно обошел ситуацию стем, как бросил нас исам свалил. Вот, ск… жук. Иведь судя повнимательно втыкающим слушателям, они сним согласны.
—Согласен сомной?— ируку мне, гад такой, ещё протягивает.
Пожимать еёему япока неготов.
Можете считать меня злопамятной сволочью, номне претит, когда сначала подножку ставят, апотом, когда тысам встал иотряхнулся, руку протягивают ивтирают про взаимопомощь, мир, дружбу ижвачку.
Ноинепожать её— вроде как выразить несогласие столько что произнесенными имсловами.
Авнынешней ситуации, когда есть мы— люди, иони— нелюди, желающие нас убить, тотылибо совсеми, либо против. Опять-таки, против всех.
Иведь уверен, что большинство даже незадумается над тем, что только благодаря мне ихсейчас непережевывают. Может, даже заживо. Непоймут меня, тем более что ядля них никто. Ноунейм.
АПахан— это Пахан. Свой. Хороший— плохой, добрый— злой. Плевать. Главное, что свой. Своему можно простить косяк, чужому— нет.
Смотрю напротянутую ладонь, перевожу взгляд налицо. Пауза затягивается. Пахан усмехается. Нучто ж, давай поиграем. Хлопаю ладонью поладони иусмехаюсь вответ.
—Вместе мысила!— впафос, так впафос.— Вместе совсем исовсеми справимся. Вырвем укоротышек свою свободу. Если понадобится, тозубами! Атех, кто своих кинет— набутылку!
Толпа зэков-неандертальцев поддержала меня согласными криками. Ещё иоружием над головой потрясли.
Некоторые плюнули наголовы столпившихся устен гоблинов. Парочка даже попала, судя повозмущенным визгам, раздавшимся снизу.
Новсё это яотмечал краем глаза, смотря исключительно наПахана. Его улыбочка скривилась, стоило мне хлопнуть ладонью поего ладони.
Апосле моей незамысловатой речи, его можно было просить улыбаться вчай вместо лимона. Ужбольно кислой она стала.
