Последнее, что язамечаю перед тем, как мое сознание затухает, как стрела вонзается вшею лучника, скоторым яхотел «провести разъяснительную беседу».
Икак навторого лучника, который успел наложить натетиву стрелу, соспины налетает зеленое тело. Такое знакомое зеленое тело. Сожерельем изчеловеческих ушей.
* * *
Первое, что яувидел, когда открыл глаза, это синее небо, сплывущими белыми облачками.
Как жеяскучал поэтому виду!
Налицо, помимо воли, вылезла улыбка.
Стоп! Где это я?
Последнее, что япомню, дотого, как отключился, это мое сражение сработорговцами.
Мыпобедили?
Судя потому, что небо невклеточку, да. Надо разобраться, что кчему.
Пытаюсь сесть, ноуменя тут жевырывается стон боли.
Тело словно вкипяток окунули. Болит каждая клеточка.
Пытаюсь пошевелить пальцами, нодаже такое простое действие приносит боль.
Слышу шум, инебо заслоняет незнакомое женское лицо.
—Ронг, господин очнулся!— лицо исчезает, прежде, чем яуспеваю произнести хоть слово.
Почти минуту ялежу, вслушиваясь впроисходящее вокруг ипытаясь понять, что происходит вокруг.
Уши улавливают шум приближающихся шагов. Похоже нато, что сюда идут два человека.
Нет, нетак. Один человек иодин гобл. Слишком разный темп.
Шорк-шорк ишорк-шорк-шорк.
Второй явно торопится, апервый похоже, подстраивается под темп. Или наоборот. Отсель невидать.
—Дэн! Тыкак?— первым вижу довольную морду Гаралуна.
—Как тысебя чувствуешь?— возникает лицо, судя повсему, Ронга.
Имоказывается тот самый воин, который возглавил рабов. Точнее, уже бывших рабов. Яжеихосвободил, верно?
—Ммвв,— пытаюсь ответить, новорту так пересохло, что получается выдать только набор бессмысленных звуков.
—Может воды?— спрашивает Ронг.
Кивнуть неполучается, поэтому просто сильно зажмуриваюсь.
—Воды, быстро!
Мне слегка приподнимают голову, давая напиться.
Судя повкусу, это непростая вода, акакой-то отвар.
—Кхэ, спасибо,— отстраняюсь отглиняной кружки.— Это что?
—Это восстанавливающий отвар. Меня шаман Мутак научил его варить,— гордо приосанился Гаралун, который иподал мне кружку.— Вот только больше сварить неполучится. Яиспользовал все, что было.
Яуслышал ещё чьи-то быстрые шаги, нотут Ронг махнул втусторону рукой.
—Ненадо уже.
—Жаль,— между тем ответил яГаралуну.— Как там поживает наш шаман?— вновь пробую пошевелиться.
Кмоему удивлению, боль постепенно отступает. Нет, при попытках пошевелиться явсе ещё испытываю болезненные ощущения, ноуже нет ощущения, что меня может вырубить.
—Шаман Мутак спит. Его сильно били. Ещё ондолго дышал вонючим дымом. Аещё ему досталось отогня.
—Так, стоп. Какого ещё огня?
—Ну, тот дом изткани загорелся, инам пришлось вытаскивать его оттуда. Вот,— онразматывает тряпку, которой была обмотана его рука.
Кожа предплечья красная. Местами видны волдыри.
Блииин. Доходит доменя. Это, походу, мой косяк. Скорее всего, пожар возник из-за тех дымящихся плошек, которые яслучайно пнул.
Дауж, неловко вышло. Чуть несжег живьем того, кого шел спасать.
Уменя втот момент словно голова отключилась. Очень странный эффект.
—Как квам люди отнеслись?— выныриваю изразмышлений.
Если разобраться, это очень важный вопрос. Нехотелось бы, чтобы вовремя моего бессознательного состояния, они перебили друг друга нафоне межрасовой ненависти.
Хотя, раз они тут стоят инеторопятся обнажать оружие, все более-менее впорядке.
—Непонятно. Мынепонимаем, что они говорят. Они непонимают нас.
—Ясно. Дай еще отвара твоего хлебнуть.
—Хелебнуть? Ачто это значит?
Датвою жемать! Опять онзасвоё.
—Попить дай.
Сделав еще пару глотков, япоблагодарил гнома иобратился ктерпеливо ждущему Ронгу.
—Спасибо, что прикрыл. Это ведь был ты?
—Тыпро лучника?
—Да.
—Да. Ерунда. Тысильный воин. Практически водиночку перебил личную охрану Сесета.
—Сесет, это тот толстяк?— уточнил я.
—Верно. Тварь, которая хватает всех подряд, апотом продает врабство.— Отгнева отажруки вкулаки сжал.— Продавал.
—Что сним? Убили?
—Нет, эта трусливая тварь сдохла отстраха. Позорная смерть, которую онзаслужил.
—Откуда такие познания?— ясподозрением уставился нанего, чересчур бурно онотреагировал.
—Датак, пересекались пару раз,— уклонился онотответа.
—Ну-ка, помоги мне встать.
Я, кряхтя, как старый дед, уселся насвоем ложе, которое оказалось кучей лапника, накрытого какими-то плотными кусками ткани. Судя повсему, местные жители использовали ихвместо одеял.
—Уууф,— боль притупилась, нонеушла окончательно. Тело было словно деревянное.
Яструдом встал наноги, опираясь напротянутую мне руку.
Солнце стоит взените. День всамом разгаре.
Люди игоблы поделились надва мини лагеря, исейчас что те, что другие, варили что-то вкотлах.
Война-войной, аобед порасписанию. Мудрость, которая, как оказалось, знакома как людям, так игоблам.
Недалеко паслось сдесяток стреноженных лошадей. Около них, видимо охраняя, сидел один избывших рабов, который решил сражаться сгнетом работорговцев.
Рядом трутся несколько гоблов, нослишком близко неподходят. Видимо, топор, который очередной бородатый мужик полирует каким-то камнем, заставляет ихсоблюдать социальную дистанцию.
—Тебя как звать-то?— спрашивает меня Ронг.
—Дэн.
—АяРонгрален. Номожно просто Ронг,— онпротягивает мне руку.
Япротягиваю вответ, новместо ладони, онжмет мне предплечье.
—Так значит тыпонимаешь, очем говорят эти… гоблы?— последнее слово онпроизносит как-то неуверенно.
—Нуда, авы, как японимаю, нет?
—Нет. Никто изнаших непонимает. Япроверил.
Явответ пожимаю плечами. Вот такой вот яуникальный. Недипломированный переводчик сгоблского начеловеческий.
—Можешь тогда имсказать, чтобы они перестали пытаться лошадей сожрать? Они нам ещё пригодятся.
Только сейчас язамечаю, что рядом сместом, где они готовят себе трапезу, валяются крупные кости. Авон парочка гоблов увлеченно выскребают шкуру.
