—Я сам!— честно ответил Патриций и скромно потупился.— Я знаю, такие конфеты Вам собственноручно делала Ваша матушка, Императрица Леонелла, а после… эм-м… ни у кого больше не получалось. А я разгадал секрет ее рецепта!— при этих словах Патриций гордо приосанился, не сдержавшись от улыбки до ушей.— И полгода брал уроки у шеф-повара Крона, чтобы сделать конфеты. Вы же их так любили в детстве!
Император был потрясен. Скупая мужская слеза могла бы скатиться по его щеке, но не скатилась. Вместо этого повелитель Солара вынес свое слегка помятое в постели тело из теплого плена одеял, и крепко пожал Патрицию руку. Секретарь просиял.
—Я так рад, что Вам понравилось! Попробуйте!
Не заставляя собеседника ждать, Император залихватски выхватил из коробочки трюфель и точным попаданием направил себе в рот.
—О, Маа… Это невероятно! Патриций, да ты кудесник! Тот самый вкус!— на августейшем лице засияла счастливая улыбка.— Проси в подарок, что хочешь! Может тебе оформить абонемент в «Лучшие рестораны Стерна»?
—И когда я туда буду ходить?— пробормотал секретарь.
—Нет? А если в Пантеон Удовольствий?
—Тем более…— смутился Патриций.
—По ночам, Патриций! По ночам ты свободен, как птица!— хмыкнул Тахемир Третий.— Ну, так, что?
—Нет, нет! Лучше что-то другое, Ваше Величество…
—Что именно?
—Я… не знаю… прямо сейчас не готов… мне надо подумать…
—Ну, так подумай!— веселился Император,— а пока будешь думать, подготовь-ка мне церемониальное одеяние. То самое, для посещения усыпальницы. И Малый бассейн. После этого мне надо будет прийти в себя…
***
Оставить Руса отсыпаться и приходить в себя решили самым гуманным способом — в кровати, без применения магии. До этого отец проверил «алкоголика» на наличие магического воздействия, и к нашему с мамой облегчению, сказал, что он чист.
Праздничный завтрак провели без Руса. Зато обстановка стала на порядок спокойнее, и мы рассудили, что будет правильным заменить завтрак на праздничный ужин. Мало ли какая ситуация вчера была?
Но лично у меня закрались нехорошие мысли насчет Пантеона Удовольствий… Рус его вообще-то никогда не жаловал, но как говорится, иногда и ящерица — дракон! Обязательно выясню, как ему удалось сбежать от опеки Тина и близнецов. И оказаться Сас знает где, Сас знает с кем!
А пока, не теряя времени, я отправилась в свою комнату. Есть у меня к призракам пара вопросов.
***
Родовая усыпальница Габорнов встретила своего потомка тихой грустью. Золотой осенью, скорбно разметавшей листья по высохшей траве и меланхолично шепчущей деревьям не стесняться сбрасывать одеяние.
Мужчина вздохнул. С тоской вспоминая вчерашнее лето, угрюмым взглядом окинул потемневшие надгробия, и, стараясь не задерживаться на неуютной аллее, приблизился к надгробной статуе Императрицы Леонеллы.
Подул холодный ветер. Взметнулись сухие листья, дыхнули сандалом и амброй, словно намекая, что осталось совсем немного времени наслаждаться ускользающей осенней красотой. Но восхищаться магической природой здесь было некому. До смены сезонов в фамильном склепе Императору не было никакого дела.
Откинув капюшон черного церемониального балахона, он стнежностью вглядывался в мраморное лицо статуи. Одинокая слеза скатилась по щеке, когда прижался лбом к холодным рукам скульптуры и прошептал:
—Ave Leonella, torto kaaassho miro Taheomir. Foreno!
Спустя несколько мгновений светлый мрамор потеплел, и лицо статуи стало приобретать человеческий облик.
—Ты звал меня, Тахо?— тихо раздался самый родной голос.
—Да, мама,— глухо ответил венценосный сын, до сих пор прижимающийся к ее рукам. Император боялся поднять лицо.— Прости.
—Ты ведь знаешь, я не могу здесь долго находиться — моя связь с Кругом Мёртвых еще очень слаба и меня не отпускают надолго на Зов… Тахо, у тебя что-то случилось?
Император отпрянул от статуи. И, с нескрываемым обожанием скользя по абрису почти живого лица матери, прошептал:
—Да… Нет… Я хочу кое-что выяснить!
—Я тебя слушаю, Тахо.
—Я чувствую крепнущую связь с одним человеком… и это меня беспокоит.
—Почему?
—Я не понимаю природы этой связи. И я не хочу повторения того, что произошло более пятнадцати лет назад.
—Это та девушка? Которая вчера была здесь?— губ Императрицы коснулась легкая улыбка.
Император вздрогнул.
—Как ты узнала?
—Она мне понравилась,— проигнорировав вопрос, вымолвила Леонелла.— У нее доброе сердце и острый ум. Да, Дориан нам всем рассказал про нее, а ее красоту я вчера сама оценила.
Тахеомир Третий усмехнулся.
—Я так понимаю, выбор Кианы Белой Дамой — это его заслуга? Что ж, передай ему благодарность.
—Ты так до сих пор с ним не общаешься?— с беспокойством спросила Императрица.
—Я всегда готов, но это Дориан со мной не общается! Дуется вот уже несколько месяцев, словно маленький ребенок… молчит, не высказывает никакого желания и намерения появиться. Я уже перестал его звать, бессмысленно. А между прочим, хотел перед ним извиниться!
—Растешь,— иронично заметила Леонелла.
—Передай ему, пожалуйста, что я был неправ,— поджав губы, откликнулся Император.
—Хорошо,— взгляд черных глаз Императрицы потеплел.— Что касается связи… Тахо, расскажи подробнее, что ты чувствуешь.
После того, как Император описал все свои мысли и ощущения, Леонелла задумалась.
—Здесь может быть два варианта. Либо девушка — Зеркало, Настоящее Зеркало, либо она — та, кто разделит с тобой все тяготы короны и станет Императрицей Солара и матерью твоего ребенка.
—Зеркало?— недоверчиво переспросил Тахеомир Третий.— Я очень мало об этом знаю.
—Поговори с Альто, он сможет тебе все рассказать,— голос Императрицы стал затухать,— меня зовут… Я не могу здесь больше находиться. Теперь я откликнусь только на Зов Альто или очень сильного Мага Смерти…
Император облегченно выдохнул.
—Я думал, что уже больше никогда тебя не увижу и не смогу поговорить.
—Я всегда буду рядом, Тахо…
Глава 37
Любопытство по поводу синих колец было сильным. Да какое там, нетерпение заставляло пританцовывать на месте и, нестись сломя голову, к своей цели. Но все же, вначале я решила поговорить с Бальзатаром. Обещание есть обещание.
Закрыла глаза, глубоко вздохнула и тихонько позвала пра-пра.
Появление призрака не заставило себя ждать. Явился Бальзатар мгновенно, даже можно сказать, эффектно: из призрачного радужного портала, в полном блеске и при параде. Вместо привычной глазу одежды — облаченный в золотой балахон, почти как у Тахеомира.
