—А что для тебя красиво?
Я задумалась.
—Если мы говорим о жилище… Прости, но во Дворце тоже живут люди… Так вот, красиво — это в первую очередь ощущение равновесия. Да-да, именно его. Тебе хочется возвращаться туда раз за разом, именно там, ты чувствуешь себя тем, кто ты есть. Красота — это внутренняя гармония, которая вытекает из гармонии внешней — форм, линий, запахов, ощущений.
—Интересное мнение… Никогда не думал о красоте с этой стороны.
—А что для тебя красиво? Только внешняя оболочка?— фыркнула я.— Иллюзию можно навести на все, что угодно. У меня брат — мастер в наведении высококачественных иллюзий, уж я то знаю, поверь.
—Верю,— мягко улыбнулся Тахир.— Прошу!
Перебрасываясь ничего не значащими фразами, мы незаметно подошли к какой-то практически неотличимой от стены двери. Тахир приложил к ней руку аккурат на уровне груди, и дверь неслышно отворилась.
Мужчина знаком показал мне следовать за ним. И я, полная предвкушения, быстро юркнула внутрь.
О, Великий Маа! Я в Императорском Дворце!
Бедное мое сердце… Оно почему-то стало колотиться, как бешеное и возникло секундное ощущение падения куда-то на огромную глубину. Но стоило Тахиру взять меня за руку, чтобы протянуть по узкому коридору, как сразу же все прошло. Видимо, я все-таки переволновалась.
Пара мгновений взлетов и падений и, наконец, мы вышли в просторный холл. От света огромного количества искрящихся хрустальных люстр стало так жарко, что я уже хотела снять плащ и вернуть его хозяину, но едва взялась за полы, как, разгадавший намерения, Тахир перехватил мою руку и хитро произнес:
—НЕ снимай.
—Почему?— удивилась я,— здесь же тепло?
—Так будет проще.
И быстро прикоснулся губами к кончикам моих пальцев. И пока я судорожно размышляла, как на это реагировать, он уже был на несколько шагов впереди.
—Будь рядом.
Конечно. Куда я денусь. Я же здесь ничего не знаю, и потеряться в этих коридорах не проблема. Пройдя еще десяток метров по безлюдному холлу, мы, в итоге, попали в довольно шумное место.
Большой круглый зал, заполненный людьми. Вдоль стен — симпатичные столы с легкими закусками, и глядя на все эти яства, я поняла, что голодна. Интересно, можно ли что-то оттуда незаметно умыкнуть?
Я украдкой посмотрела на своего сопровождающего, в надежде, что мы остановимся, но увы… Мужчина в этот момент на меня даже не смотрел. Он шел по залу, уверенный в том, что я следую за ним. Следую. А разве есть другие варианты? Сама же согласилась на прогулку, только вот эта самая прогулка выходила довольно странная.
В этом зале меня удивило несколько вещей. Во-первых, присутствующие были одеты достаточно нарядно (шутка ли, фуршет в честь какого-то события в Императорском Дворце!), но на меня, волочившую на своих плечах длинный черный плащ, никто внимания и не обращал. Ни тебе насмешливых или недоуменных взглядов, как будто находиться здесь в верхней одежде было в порядке вещей. Хотя я твердо знала, что кодекс Шато этого не позволял. А во-вторых, мне была любопытна реакция окружающих на Тахира. Все встречающиеся нам по дороге почтительно раскланивались с мужчиной, на что получали лишь едва заметные кивки в ответ. Неужели, Тахир такой известный музыкант? И где была я последние несколько лет, что я его не знаю?
***
—Zhabeo zmeitanti!
Заклинание полетело эффектно — маленький серый комок вдруг выпустил толстые щупальца и со всей силы припечатался… о защитный экран, так вовремя сооруженный Константином.
Вязкая болотная жижа моментально стекла вниз, и едкий тошнотворный запах, не успев причинить вреда, испарился также быстро.
Реакция Константина была молниеносна. Разбираться, что хотела эта странная женщина, было некогда, и воздушная удавка, вовремя накинутая на женское горло, отлично справилась со своей функцией: блондинка сразу захрипела и отчаянно заколотила в воздухе всеми конечностями.
Но своего добилась. Испуганный служитель Штеф, наконец, отпустил захваченную женскую лодыжку.
—Леди,— ледяным тоном произнес Константин.— Извольте пояснить, зачем вы напали на моего друга?
Немного ослабил хватку.
—Я… я… не нападала…— прохрипела блондинка.
—Вот как? А как это тогда называется?
Еще слегка отпустил удавку.
—Он забыл о своем обещании!— судорожно заглатывая воздух, выпалила Лурдина.— Я должна была напомнить!
—О каком обещании?— вздох, вырвавшийся у Руса скорее напоминал стон.
Константин еще немного снизил давление, готовый в любой момент затянуть петлю потуже. Благодаря этому, блондинка смогла подняться на ноги и даже окинуть мужчин презрительным взглядом.
—Все вы, мужчины, одинаковы! Сначала сами обещаете, всё, что угодно! А потом делаете вид, что ничего и не было!
—Леди! Я Вас вижу второй раз в жизни!
—Этого более, чем достаточно!
Мужчины переглянулись. И тут Рус вспомнил, что, спасая сестру, весьма опрометчиво пообещал эксцентричной дамочке… платье, как у Кианы. И даже дал свои координаты.
Это, что получается, теперь эта самая Лурдина в любой момент может найти его в общедоступных местах?!
—Вы что же… хм, из-за платья ко мне пришли?!
В ответ на изумленный возглас Руса блондинка закатила глаза, театрально заломила руки и принялась демонстративно отряхивать свое белоснежное платье, брезгливо посматривая на служителя Штефа. И громко фыркнула, когда мужчина попытался приблизиться. Штеф тут же ответил «любвеобильным» взглядом.
—Ну, наконец-то! Я уж подумала… А у Вас, оказывается, еще не все потеряно.
Вот же наглая… леди… Что б ее!
Константин заскрипел зубами от накатывающей на него ярости и уже приготовился дать достойный ответ, но… ярость неожиданно прошла.
В один миг.
Равнодушно взглянув на женщину, произнес абсолютно нейтральным тоном:
—Прошу Вас, избавьте нас от своих умозаключений. Не уверен, что Вам есть, чем нас поразить.
Лурдина так не считала. Воспользовавшись тем, что ничто более не сковывает ее движений, женщина гордо выпятила самую выдающуюся часть своего тела, которой, судя по ее размеру, нельзя было не гордиться, и парировала:
—Вы меня недооцениваете!
А вот это очень даже может быть.
Часто одной смелости мало, нужна еще и наглость. А в случае с данной женской особью, наглость и беспардонность полностью компенсировала отсутствие ума. Но блондинка от этого нисколько не страдала. Константин внезапно подумал, что Русу легче это треклятое платье сотворить, чем объяснять, почему он этого сделать не может. Та же мысль, по всей видимости, озарила и друга.
