Из домов показались обеспокоенные лица, на которых читалось недоверие. Но всего через пару секунд из дома повалил дым, и все стали выходить из своих жилищ. Бабы с детьми побежали набирать воду, а мужики стали бороться с набирающим силу огнём.
Отдав спасение громилы деревенским, я побежал в сторону трактира, где должен будет произойти прорыв из другого мира. Я бежал так быстро и не разбирая дороги, что с меня слетели тапки, из-за чего я сверкал босыми ногами.
По пути я продолжал голосить как не в себя, а потому, когда уже был совсем недалеко от дверей питейного заведения, едва не сдох от усталости. Горячая слюна, дикое дыхание, сердце, казалось, было готово выпрыгнуть из груди и остановиться сразу же, как каснётся земли.
—Пожар…— Ввалившись внутрь, я смог лишь кое-как просипеть — моё горло ужасно дёрло от криков. От усталости у меня подкосились ноги, и я упал на задницу, пытаясь отдышаться. Никогда не думал, что воздух такой вкусный и приятный!
Ко мне тут же подбежал старик, который, видимо, и был владельцем трактира. Позади него оказался его сын, вооруженный кружкой, доверху налитой какой-то жидкостью. Старик бережно забрал кружку, и передал её в мои руки.
Не разбирая, что мне сунули, я начал пить, и едва не поперхнулся. Пиво! Чертово пиво! Впрочем, напитки не выбирают — выпив половину кружки не самого лучшего пива в моей жизни, я отдал остаток деду.
—Пожар, снизу по улице,— Эти слова вылетели из меня скороговоркой, и я посмотрел на всех в трактире, которые сейчас сидели в абсолютной тишине,— Мужики, спасайте! Иначе вся деревня вспыхнет!
Большего сидящим в зале было не нужно. Они поскакивали со своих мест, и через секунду здесь остались только владелец с сыном, половой и какой-то житрес с мордой несмываемого высокомерия в середине зала, не сдвинувшийся с места, и продолжающий поедать заказанного им запеченного целиком гуся.
Не успев сказать ему и слова, как позади него появилось лиловое мерцание. Сперва несколько искр, они всё сильнее разгорались, превращаясь в полноценные огни. Эти огни начинали скручиваться в линии, образую овал длинной в два метра и шириной в полтора. Я мог лишь с ужасом рассматривать, как жиртреса затягивает в портал, слышать его предсмертные крики и понимать, что не смог спасти всех присутствующих в зале. Присутствующих! Старик и молодые!
—Бегите!— Не знаю, что подействовало больше: мой истошный крик, который был на грани с истерикой, или же вид умирающего человека, но все трое мужчин, вопя от нескрываемого ужаса, убежали из трактира.
Меня же парализовало от страха. Я хотел кричать, бежать — сделать что угодно, главное, оказаться как можно дальше отсюда. Но мыщцы просто не двигались, не хотели поднять тело и убежать куда глаза глядят.
—Соберись, инспектор!— Если я выберусь живым из этой передряги, то найду скульптора, и заставлю его сделать статую Кусы! В полный рост, полностью детализированной как она хочет! Эта статуя будет лучше и прекрасней самой великолепной женщины в мире! Нет, не будет — ведь пост самой великолепной женщины в мире уже занято Кусой!
Одним словом, я снова освободился от оков паники, и стал разумно соображать. В ту же секунду выбежал из трактира, и закрыл дверь, приперев его небольшим камнем. Удержать не удержит, но хоть немного остановит.
После чего отбежал на середину улицы, чтобы иметь возможность увидеть любого, кто будет идти или ехать по ней. Всё, теперь настал черёд других рисковать и геройствовать. Не нанимался я работать попаданцем, который должен одолеть ужасных инопланетян.
—Караул! Стража! Прорыв! Убива-а-а-ют!— Вопя ещё сильнее, чем когда кричал во время пожара, я смотрел по сторонам, надеясь найти хоть одного стражника. Но, как назло, ни одного блюстителя порядка мною обнаружено не было.
Я хотел ещё поголосить, но мне помешал камень, который едва не прилетел мне по кумполу. Лишь благодаря падению на землю мою голову не разможило по всей деревне. Сидя на заднице, я с отторопью смотрел на тварь, которая вылезла из дверей.
Первое, что мне хотелось сделать, при виде неё — блевать от ужаса. Настолько тварь была уродливой на вид. На четырёх лапах, не похожая ни на одного животного, которого я видел за свою жизнь, с свирепыми глазами и полным отсутствием хоть чего-то, похожего на морду или лицо. Лишь громадный рот с острыми зубами, откуда текла жёлтая от грязи слюна.
Мне хотелось вновь впасть в панику, но, кое-как, мне удалось взять себя в руки без участия Кусы. Но твари было всё равно на то, пришёл я в себя или нет — заметив мою тушку, она побежала на меня, намерясь полакомиться человечиной.
—Куса, дай огня!
Из амулета и моих ладоней, направленных на монстра, огнемётной струёй пошёл огонь. Он обжигал мои ладони, но я, вопя от боли, продолжал держать руки прямо. Я был даже рад тому, когда мои руки схватила судорога — стало легче удерживать ладони в сторону монстра, который не отставал в крикливосте мне. Как же больно!
Сранный бог! Сранный инспектор! Сранный монстр!
Но, внезапно, огонь перестал течь из моих ладоней. Это было словно ударом по голове — мне стало гораздо легче. Настоящее блаженство. Нужно ценить каждый миг, когда твои руки не горят от огня!
Я посмотрел на свои ладони. Они были красные, будто я перепутал их с рубашкой, и решил погладить с помощью утюга. И пусть всё жутко болело, и это приносило мне невероятные муки, кожа не слезла, и мясом не воняло. Вот она, настоящая магия!
Я могу поздравить себя — оказывается, я тоже обладаю силой, которая будет не слабее, чем у попаданцев! Да я силён, чёрт возьми! Может, и у меня будет гарем с личным замком и подконтрольным императором в загашнике?
—Не надейся, инспектор,— Куса опустила меня на землю,— То, что ты только показал, это уровень первого курса любой школы магии. Это даже не заклинание, а просто дикая магия. А то, что магия смогла одолеть порождение из другого мира и вовсе невероятное везение, связанное с тем, что ты являешься системным инспектором. Само мироздание будет пытаться тебе помочь.
Последние слова прозвучали обнадёживающе. Я даже хотел уже загадать миру, чтобы в моих карманах оказались золотые монеты, но что-то внутри меня дёрнуло это не совершать.
Кое-как встав на ноги, без своих раненых рук, я пошёл в сторону дома громилы. Правда, там меня ожидали нерадостные известия — оба выпивохи не пережили пожара. Громила задохнулся дымом. Мелкий же очнулся, увидел, как перед ним горел дом, и схватился за сердце. Остановка сердца закончила его жизненный путь.
Я был в мрачном расположении духа. Почему, когда попаданцы спасают людей, у них получается спасти всех? Чем я хуже них? Почему у меня не получилось это?
—Мироздание стремится к порядку,— Куса словно пыталась оправдаться этой фразой,— Спасая одну жизнь, придётся чем-то расплатиться. Тебе удалось спасть жизни тридцати человек, пожертовав только тремя жизнями. Причём, жизнями подонков и алкоголиков, на которых клейма негде ставить.
