—Мыотказываемся!— вдруг гаркнул согнувшийся старикашка, который опирался накривую палку.— Наш мальчик сам справится! Зачем нам нужен этот выскочка?
—Мыдоговаривались!— перебила его Марена.— Ивыобещали, что…
—Мало личто обещали!— неунимался старикан инеожиданно начал сугрозой надвигаться наМарену, размахивая клюкой.— Мынепозволим, чтобы…
—Дедуль, успокойся!— твердо проговорил я.— Ваши Боги шляются побожественным кабакам, пока ваш наследник валяется вкоме уже третий месяц! Иядаже сИзнанки могу сказать, что отнего осталось одно тело. Нисознания, нидуши! Если выневпустите меня впоследнего Ломоносова, товаш Род нанём ипрервётся. Только сперва бедного пацана ещё помурыжат лет сорок, чтобы прибрать все родовые капиталы. Оннесможет переродиться, так иостанется вИзнанке! Ктому времени иваши покровители окончательно опустятся, никого даже убивать непридётся!
—Мой бедный внук!— вскрикнула толстушка иглухо зарыдала, уткнувшись владони. Остальные Ломоносовы резко замолкли ипоникли.
—Хватит разыгрывать этот спектакль,— рявкнул я.— Пусть уже выходит, неспрячете.
После моих слов из-за спин Ломоносовых выступил высокий парень лет двадцати стёмными волосами ипрозрачно-голубыми глазами. Онбыл неплохо сложен, хоть ихудоват, носпортом явно занимался. Марк— последний живой член Рода Ломоносовых. Нукак— живой. Пофакту его душа уже три месяца обитает вИзнанке, ноего телу непозволяют окончательно умереть. Ичто самое интересное, это мой тезка.
—Бабушка, ненадо плакать,— онобнял толстушку иобратился уже ковсей своей семье:— Онзнает, что яумер. Бесполезно его обманывать. Пожалуйста, разрешите ему забрать моё тело, янехочу жить вИзнанке. Яхочу покоя.
—Хорошо,— через пару минут всё-таки выдавил статный седовласый мужчина иповернулся комне:— Мыразрешаем тебе вселиться втело Марка Ломоносова. Тыдостоин носить печать родовой магии,— онпротянул ладонь, ияеёпожал. Вэту жесекунду мою кожу сильно обожгло, инад нашими руками закрутилась овальная белая печать, откоторой исходил яркий свет. Она взорвалась сотней искорок, итевпитались вмою кожу.
Япочувствовал небольшие изменения вмагическом ядре— благодаря иммне откроется доступ ковсем родовым артефактам, банковским счетам иважным активам. Вэтом мире вместо паролей использовали магические слепки владельцев.
—Аэто— мой дар,— Марена вдруг отрастила когти направой руке, резанула посвоему левому запястью и, царапнув мою руку, поднесла кмоей. Металлический запах ударил внос, авнутри меня словно бычто-то забурлило.
—Надеюсь, этого хватит, чтобы пробудить Магию Крови.— спустя несколько секунд, заговорила богиня.— Точно тысможешь проверить, когда принесёшь мне первую жертву. Асейчас отправляйся вРоссийскую Империю иначни уже отрабатывать мой дар хоть как-то! Провожать ненадо. Если что-то потребуется, тызнаешь, вкакой части Изнанки меня искать.
Марена отступила ииспарилась.
—Отомсти замоего внука!— неожиданно выпалила толстушка ипотрясла пухленьким кулачком. Марк печально улыбнулся.
Язакрыл глаза ипотянулся кмагической нити, что теперь крепко связывала мою душу итело Марка Ломоносова.
Глава 2
Центральная столичная площадь. Прошлая жизнь.
Этого дня яждал очень долго— ондолжен был стать рубежом, началом моей новой жизни. Встолице— всего лишь третий раз запоследние двадцать лет— знаменитый боевой мастер Анаксагорас набирал себе учеников. Хотя… «ученики»— это громко сказано. Пять лет назад онневыбрал вообще никого, асемнадцать— только одного талантливого счастливчика.
Для меня это был первый иединственный шанс, потому что наследующий день ябыотправился намедные рудники. Лет через пять там быисгинул. Семье было тяжело прокормить лишний рот, поэтому отец решил избавиться отменя— весьма выгодно продал, зацелых три золотых монеты.
Казалось бы, всё решено. Однако яуже несколько лет вынашивал план, как выбраться изтой выгребной ямы, вкоторой жил. Ямечтал оденьгах, славе иуважении, нодля начала хотелось бывыжить. Всвои десять лет яуже понимал, что моя семья считается общественным отбросом. Если мывстречали дворян, тоони презрительно морщили носы, словно кто-то насрал прямо перед ними.
Ода, яхотел быть сильным! Икак только услышал омастере Анаксагорасе, сразу жепонял— вочто бытонистало попаду наотборочный тур! Инаплевать, что туда пускают только сшестнадцати лет.
Так что нацентральную площадь столицы явышел сутра пораньше ивсё равно вочереди был далеко непервым— передо мной уже выстроилось человек сорок. Ноэто было даже мне наруку— втолпе мой возраст непривлекал так много внимания, как мог бы.
Вполдень навысокий деревянный помост вцентре площади вышел глашатай игромогласно объявил:
—Приветствуйте непобедимого Анаксагораса!
Народ яростно взревел, нотут жезамолк иотхлынул, стоило Анаксагорасу— крепкому невысокому мужчине счёрными, как вороново крыло, глазами иволосами— выйти напомост итри раза хлопнуть. Жестом оносвободил пространство перед собою иприказал:
—Начинайте.
Потянулись долгие иопасные испытания. Восновном это были сражения намечах или копьях— шестнадцатилетки дрались своинами, которых привёл великий мастер. Идетям спуску недавали, одному бедолаге отрубили руку, другому— разрезали глаз. Анаксагорас наблюдал засражениями сабсолютно равнодушным лицом.
Когда наступила моя очередь иявышел насередину открытого пространства, все зрители рассмеялись. Некоторые изних добродушно надо мной подшучивали, другие— злобно издевались. Никто неверил, что великий мастер разрешит мне пройти отборочный тур. Ноонлишь всё так жебезразлично кивнул идвижением ладони велел одному извоинов выйти комне.
—Нежалеть,— произнёс он, смерил меня взглядом и, отвернувшись, небрежно бросил:— Никто необвинит великого Анаксагораса, что онпроводит свои испытания нечестно.
Единственное оружие, что уменя было,— здоровенная самодельная дубина. Сюда все приходили сосвоим, мечи здесь невыдавали. Яедва-едва смог поднять эту дубину— отпарировал лёгкий удар воина, иострое лезвие его меча располовинило мою жалкую деревяшку. Толпа восторженно завизжала, имбыло наплевать, что вот-вот прикончат десятилетнего пацана. Ястиснул зубы ибросился наноги воина, пытаясь его повалить, ноонтолько расхохотался иоттолкнул меня всторону.
Очевидно, оннесобирался драться всерьёз, однако это невходило впланы Анаксагораса. Онявно желал, чтобы каждая схватка была доведена дологического завершения. Без разницы— ранение это или смерть. Конечно, ещё ямог сдаться ивзмолить опощаде, но… Нет. Мне было десять лет, иябыл вотчаянии, нежелая работать вшахтах. Лучше ужумереть прямо здесь!
—Прочь,— велел Анаксагорас веселящемуся воину иуказал надругого, произнёс лишь одно слово:— Ты.
Второй воин был настроен серьёзно, его несмущало, что впротивники ему дали десятилетнего мальчишку. Отего первых ударов ячудом увернулся, понимая— бьёт оннаверняка, чтобы точно нанести смертельный удар. Ито, что яуклонился отатаки, его только разозлило, онпопёр наменя, как бык— накрасную тряпку, изамахнулся мечом, целясь всердце. Анаксагорас следил засражением всё так жеравнодушно иостанавливать его несобирался.
