‒ Пятый… ‒ прошелестел отчужденно я.
‒ Он… Он не человек! Молва…. Молва не врала! ОН ЧУДОВИЩЕ! ‒ вдруг раздался перепуганный вой последнего прихвостня, вся уверенность водника-грандмагистра тотчас дрогнула и тот, заорав раненным зверем пуще прежнего, рванул в противоположную от меня сторону, спасаясь бегством. В итоге, так и не решившись на атаку. ‒ МОНСТР!!!
‒ Трус и ничтожество, ‒ безжалостно прошептал я, словно забивал гвозди в крышку гроба, а левая рука, вновь вырвав из пространства громовое копьё метнула его в нужном направлении следуя лишь одним инстинктам.
Потоки ветра Реанора… Эфир ветра… Штормовой гарпун…
‒ Шесть…
До ушей лишь донесся краткий и едва уловимый далёкий хрип. Свита британского лорда оказалась уничтожена за несколько мгновений.
‒ СДОХНИ, ВЫРОДОК! ‒ раздался довольный выкрик Рассела.
А следом за выкриком абсолютная защита со стороны спины приняла на себя весь арсенал атак Роберта. Однако единственное, что удалось сделать его ветряным серпам и валу, так это оттолкнуть меня на пару шагов вперёд.
Стоило же мне обернуться к нему с равнодушным лицом, как его стихийный одноручник со всего размаху угодил мне точно в шею.
Наверное, подобной атакой он обезглавил достаточное количество людей. Но с реанорца он смог добыть лишь несколько обильных капель крови и слабый неглубокий разрез в районе горла. Так мы и стояли целое мгновение глядя друг другу в глаза. Яростно потрескивающая молния против тщедушного ветра. Пока неверящий взгляд Рассела с полного непонимания не изменился до животрепещущего страха.
‒ Убедился? ‒ спокойно декларировал я. ‒ Вся твоя сила ничтожна по сравнению с моей. Жалкие трепыхания. Как теперь на вкус мои жены? Они также прелестны?
‒ Нет… ‒ прошептал с ужасом граф, а его тело резко задрожало и тот попытался отшатнуться прочь. ‒ Не верю… Этого не может быть…
Вихрь…
Удар джада получился кратким и восходящим, а сопровождалась атака мучительным воплем почти покойника, потому как обе его руки по локоть оказались отсечены. Ни щит, ни покров ветра, ни дух не спасли столпа от разрушительной мощи напитанных эфиром джадов.
Вихрь…
Следующей целью стали колени. За долю мгновения те обратились кровавым туманом и ошмётками, а душераздирающих криков стало больше. Они были невероятно пронзительными и разносились на несколько километров от области рудника.
Пару мгновений я так и стоял, наблюдая за извивающимся обрубком из плоти и крови у себя под ногами. Сейчас он как-никогда напоминал собой грязного червя, а затем просто присев, я с равнодушием взглянул на некогда могущественного столпа Британской империи.
‒ Своим гнилым языком ты посмел оскорбить самое драгоценное для меня. Это мало кому удавалось, но ты справился, никчёмное отребье. Поздравляю тебя! ‒ тихо прошелестел я, подобно змею, глядя на то, как уникум пытается отползти в сторону, но так и продолжая извиваться в собственной плоти и крови. ‒ Никто не смеет посягать на моё. Никто и никогда! Это самый страшный грех…
‒ Драл я твоих шлюх! ‒ сквозь боль и мучения провопил он. ‒ Только посмей убить меня и ты труп! Это война! Война! ‒ надрывался тот, продолжая визжать от боли, словно свинья. ‒ Ты готов понести ответственность? Они узнают… Узнают, кто меня убил. Карлайл и император Эдгар поймут! На мне висит заклинание… Они узнают… Всё узнают… Умру я, сразу же падёт и твой род… Они уничтожат тебя! Прикончат твоих шлюх! Британская империя такого не простит… Я важная фигура… К тому же этот форпост лишь первый… Вы все сдохнете!
‒ Плевать мне на ответственность и войну, ‒ брезгливо сплюнул я. ‒ В моих глазах ты такой же мусор, как и оба Габсбурга. Если твой император рыпнется, то прикончу и его. Ты посмел опорочить моих жен. Ты посмел разинуть свою гнилую пасть. Как понимаю, именно этим ты гордишься более всего… Думаю теперь, твой причиндал тебе ни к чему.
А затем разогнувшись, я как можно медленнее наступил тому на область паха и визг лорда тотчас перерос в самый настоящий хриплый предсмертный фальцет.
‒ Ты сдохнешь… сдохнешь… ‒ что было сил надрывался уникум. ‒ Не смей… не… смей…
‒ Для меня нет такого слова, ‒ спокойно декларировал я, глядя точно в его налитые кровью глаза и неторопливо наступая тому стопой ботинка в область рта и челюсти. ‒ Ведь я Палач Российской Империи.
Визги и вой тотчас прекратились, и на смену им пришло лишь нечленораздельное мычание и кряхтение.
‒ Однако самый главный твой грех заключается в другом. Своим гнилым ртом ты посмел угрожать моему ребенку и его матери. Поэтому твоя пасть, как и твои яйца, тебе теперь тоже ни к чему. В принципе, как и твоя собачья жизнь, ‒ сквозь зубы процедил я, под нарастающий тихий хруст костей черепа и продолжая наращивать давление ноги.
Мышцы стопы вдруг резко увеличили свою силу, треск и страдальческие мычания стали на порядок громче и нижняя челюсть вместе с горлом, а затем и позвоночником превратилась в костно-кровавую отвратительную жижу под подошвой моего ботинка.
‒ Аре кате ла тийз нор ам эс фэр … непотребная падаль… ‒ шепнул я себе под нос на реанорском, ударом ноги отбрасывая прочь тело лорда.
Транс отступил моментально после свершения наказания. Изо рта практически сразу вырвался облегченный выдох. И лишь пяток мгновений спустя наблюдая за окровавленным полем боя до меня дошло скверное осознание, а стоило обернуться по направлению того самого скверного осознания, как взглядом пришлось встретиться с ошеломлённым отрядом Долгорукова.
Сучья кровь! Увлёкся. Надеюсь, они не увидели больше, чем нужно…
‒ Давно смотрите?
‒ Совсем недавно… ‒ виновато сглотнула Анна, пряча от меня взгляд.
‒ А не хило ты так, ‒ хрипло присвистнул Пожарский, довольно ухмыляясь и единственным глазом оглядывая бойню. ‒ Я тоже хочу воевать как наш советник… Рааааз, и нет бриташек! Два, и нет британского столпа… Красота!
Глава 8. Запрет, заговор и заблудший...
Смежная стигма Романовых.
Кабинет начальника форпоста.
25 августа 2025 года.
Три дня спустя…
Не сказать, что в связи с последними событиями атмосфера в помещении у Романова оказалась приятной и располагающей, но если говорить в целом, то настрой был сносный. Сносный для утопленников и совсем чуточку для смертников.
‒ Вашему отряду и отряду Долгорукова на неопределенный срок отныне запрещено пересекать внешние врата полиса и заходить в стигму, ‒ сообщил нам невзрачные вести Мирослав, отрывая взгляд от какой-то прибывшей официальной бумаги и переводя его на нас. ‒ Приказ императора.
