Нет, я не торопился жить, но где-то глубоко внутри меня пожирало слабое чувство сожаления. В нынешнем случае у людей существовала еще одна поговорка на такой счет. Не знаю, кто её придумал, но моё состояние она описывала идеально: «Перед смертью не надышишься».
Однако наряду с сожалением присутствовало некое спокойствие и радость, потому как плоды моих трудов не заставили себя долго ждать. Все жены переступили ранг архимагов и находились на третьей степени, лишь Вика отстала от них на пару недель, а Лира была на две степени сильнее. А немного погодя Хельга умудрилась запрыгнуть в ранг архимагистров. Но само собой талант цесаревича был впереди планеты всей. Ростислав уже достиг пика архимага, но мощь его была сравни архимагистра. Что называется весь в отца. Так что вопрос теперь оставался за оценкой и Плеядой.
Свой же магический перстень повелителя и младшего семижила я вновь получил по блату из рук государя на одном из наших редких спаррингов. Что касательно самих схваток с императором, то во избежание каких-либо разрушений и человеческих жертв мне и ему приходилось сдерживаться. Обидно и досадно, но иначе нельзя. Ведь порой, когда мы входили в боевой кураж, многочисленные ограждающие барьеры трещали по швам и начинали разрушаться, даже с тем учётом, что контроль моей силы был запредельного уровня. В сухом остатке могу сказать, что если бы мы бились не на жизнь, а на смерть, то у него не оказалось бы ни единого шанса.
Увы, но таков вердикт.
До сильнейших посланников Мерраввина Владимир откровенно не дотягивал, но Маннеха, я считаю, смог бы прикончить. Хоть и с большим трудом. Ведь достигнув второго оборота рунного тела, моя личная сила сейчас миновала ту самую человеческую грань разумного.
В один же из июльских дней, когда я с широкой улыбкой наблюдал за Алишей и первыми шагами Матвея, меня ожидала очередная ошеломляющая новость. Скажем так мои постельные труды и ночные «променады» с женами не пропали даром, а может Бездна услышала реанорские молитвы, но Вика и Лира, наконец-то смогли забеременеть. Правда, это событие изрядно подкосило Прасковью и следующие несколько суток та ходила морально подавленная и задумчивая. Причем вполне успешно от остальных девушка та смогла скрыть свои эмоции и настроение, вот только не от меня. И на моё удивление Куня не только не опустила руки, более того, её запал только увеличился многократно, потому как всё своё свободное время и ночи напролёт жена проводила наедине со мной.
—Осталось совсем немного, да?— пробормотал я вслух с печальной улыбкой, стоя на балконе и погруженный в собственные размышления.— Последний рывок…
Однако все мои разглагольствования и жалобы на тяжелую реанорскую жизнь были прерваны громким хлопком. Показалось даже, что кто-то выстрелил из мерраввинского огнестрела. Однако всё оказалось гораздо проще. Это Прасковья, не щадя дверей и работы плотников, в своей излюбленной воинственной манере ворвалась в мой кабинет.
—Захар!— выдохнула жена, но не найдя меня в кресле тотчас оторопела и оглянулась по сторонам.
—К чему такие крики?— фыркнул весело я, возвращаясь с балкона обратно в помещение и присаживаясь в кресло.— Еще пара таких визитов и нужно будет ставить новую дверь.
Тем не менее в следующий миг пришлось нахмуриться, потому как по её виду, она была чем-то напугана, а если точнее, то взволнована.
—Я… я…— запинаясь стала говорить Прасковья.
—Что стряслось?— серьезно вопросил я, невольно переполошившись.
—Я… я… беременна…— выдохнула магиня, расплывшись в обворожительной улыбке, а всё её волнение как рукой сняло.— Получилось! Я мамой стану!
Разрази меня трижды Бездна!!! Неужели…
Не помню, как я выскользнул из кресла и не помню, как перемахнул через стол, но поцелуем я одарил жену мгновенно и также мгновенно она оказалась в моих руках.
—Ты умница,— похвалил я супругу, которая вцепилась в меня, будто в спасательный плот и вновь со всей нежностью целуя её в лоб.— Умница!
Именно в таком положении нас и застали остальные княгини Лазаревы. Причем довольная Алиша прошествовала внутрь на руках с Матвеем.
—Вижу папаша уже в курсе,— ухмыльнулась весело Вика, переглянувшись с подругами.
—В курсе,— широко улыбнулся я, всё так же нежно прижимая к себе слегка подрагивающую Прасковью.
—Прошу прощения за вторжение и за то, что подслушал, но похоже я прибыл как нельзя вовремя,— вдруг раздался счастливый мужской баритон, который заставил всех замолчать, а сам я обратил свой взгляд на балкон.— Поздравляю тебя, мой реанорский друг.
Слова картара казались отрезвляющими. Девчата из-за его гласа моментально оторопели и тотчас поникли. Шаги мироходца были беззвучными и также беззвучно тот пожаловал внутрь кабинета под взглядами всех присутствующих. Увидев такую реакцию женщин, Драгун застыл и с растерянным видом почесал щеку.
—М-да! Поторопился,— скривился Пал и его рука с щеки перетекла на затылок.— Глупо было с моей стороны заявляться в такой радостный момент и всё портить. Надо было немного подождать. Еще раз прошу прощения. С рассудительностью у меня бывает туго.
—Всё в порядке, уважаемый хранитель,— вдруг с едва заметной хрипотцой проговорила Алиша, прижимая к себе Матвея.— Мы… мы всё понимаем.
—Когда?— осведомился кратко я, тяжело вздыхая.
—Завтра,— поджав виновато губы, отозвался картар, а после с жалостью взглянул на женщин.— Но можно и послезавтра утром.
—Этого достаточно. Спасибо,— поблагодарил я мироходца, и медленно выпустив погрустневшую Куню из объятий и заглянув той с улыбкой в глаза, вновь поцеловал её в лоб и посмотрел на жен.— Уведомьте всех. Скажите, что мне пора. Пусть прибывают. Желательно завтра…
Глава 8. Прощание и снова в путь…
Первое кольцо. Москва.
Главная резиденция рода Лазаревых.
Покои главы рода.
Утро следующего дня.
Напряженная атмосфера и гнетущая тишина. Примерно в такой обстановке мне и помогали облачаться девчата во всё необходимое. Причем помогали все сразу. Будто я сам султан Сулейман. По большому счету помощь мне не требовалась вовсе, но посыл жен оказался более чем понятен. И от этого лишь приятнее становилось на душе, даже невзирая на повисшую в покоях тревогу, скрытое беспокойство и уныние.
Наряду со мной оказался довольным один лишь Матвей. Малец практически с самого начала с невероятным интересом и упоением наблюдал за телодвижениями своих матерей, одобрительно агукал и пускал пузыри изо рта. Но порой сын замирал и с любопытством взирал на оружие. А когда Прасковья или же Лира проверяли, вынимая и загоняя обратно одно или другое орудие убийства, и то начинало отблёскивать в лучах рассветного солнца, так мальчишка начинал весело и заливисто смеяться, тем самым снимая повисшее в помещение напряжение. И во время таких кратких мгновений строгие и серьезные лики женщин начинали смягчаться и расслабляться.
