Всегда подозревал, что эта маленькая прелесть особенная. Еще тогда, когда впервые побывал вледяных лесах Зеленвальда. Самая младшая изпринцесс ивправду чем-то похожа наменя.
—Тывся всвою мать, Ниа,— снежностью прошептал я, большим пальцем поглаживая малютку поголове.— Яникогда невидел более храброй малышки, чем ты.
—Аяникогда невидела столь самоотверженного исильного разумного, как вы,— неосталось тавдолгу, озорно ухмыляясь ивозбужденно стрекоча крыльями.— Будь навашем месте кто-то другой, тоонбыдавным-давно сломался под грузом ответственности итревоги. Судьба жестоко свами обошлась, новынесдались иобрели новый дом. Яхочу того же.
—ЯЛинчеватель Мерраввина, Жнец Бездны иКровавый Маньяк. Хуже меня нет никого, тынезабыла обэтом?— снаигранной свирепостью осведомился я.
—Помню. Ноблагодетель жесток ибезжалостен лишь сосвоими врагами,— счастливо выпалила королева.— Однако втожевремя вынеобычайно добры ижертвенны.
Добр ижертвенен, значит. Сколько бымёртвых душ натом свете впало бывбешенство, услышав такие слова.
—Думаю, это квам благодетель,— усмехнулась тепло фея, глазками указывая всторону двух приближающихся людей, ивновь клюнув вменя щеку, быстро упорхнула прочь.
Вобщем ицелом, Ниа оказалась права. Парочка действительно пришла комне. Правда, стоило Габриэлю сопроводить донужного места гостя, как тот вмгновение ока исчез, лишь отвесив мне вновь поклон. Авот натак называемого юного столпа, который всю дорогу пытался держать себя вруках, было жалко смотреть. Скаждым шагом вся его уверенность улетучивалась как дым наветру икогда тот появился передо мной, торядом явидел негордого уникума, авсё того жесамонадеянного иунылого сопляка.
—Нуи?— отчужденно спросил я, стоило неловкой паузе затянуться надолгие мгновения.— Если решил, что мне нравится смотреть натвою кислую ивиноватую мину, тобоюсь тыошибся. Втишине мне более подуше наблюдать зафеями икрасивыми женщинами, атыникодним, никдругим никаким боком неотносишься. Даже если смотреть натебя свысоты птичьего полёта. Мелковат будешь. Зачем пришел?
—Прости… прости меня, зять…— еле слышно пробубнил брат Прасковьи, неотводя взора отполовицы под своими ногами.— Явиноват перед тобой.
—Считаешь, яразозлился наэто?— выдохнул споказушным безразличием я, отчего парень невольно задрожал, нонеотступил прочь.— Как думаешь, почему явышел изсебя?
—Потому что… потому что янесдержал данное тебе… слово,— сбивчиво проблеял он.— Яобещал, что могу сдерживаться, нояподдался искушению,— ноуже через секунду голос парня стал более решительным, адрожь изтона начала пропадать.— Атот, кто поддаётся искушениям несможет уберечь изащитить другого. Ондолжен быть непоколебим вовсём исовсеми.
Сучья кровь! Наконец-то! Как будто впрошлое угодил. Насекунду даже показалось, что явернулся вмолодость, анамоём месте сейчас находится мастер Уартерат. Ведь вюношестве моё времяпровождение вкорпусе Высшей речи даже вспоминать страшно. Ябыл вдесятки раз хуже Феофана. Так что нетакая ужонипропащая душа. Что ж, воспитательные меры имаринование временем дали свои плоды ипошли ему напользу.
—Запомни, малец,— хмыкнул вполне спокойно я, апарень тотчас приободрился.— Тот, кто неможет сдержать данного кому-то слова недостоин веры, атот, кто недостоин веры ничем неотличается отмассы дерьма, что нас окружает. Это япро разумных сейчас говорю, если тынепонял. Именно поэтому уменя уйма врагов иочень мало друзей иподчиненных. Тебе ясно?
—Ясно, зять!— как надуху выдал Потёмкин, вновь поднимая наменя твёрдый взгляд.— Обещаю тебе, что такого больше неповторится.
—Раз всё понял, топроваливай отсюда,— фыркнул беззлобно я, отвесив тому слабенькую затрещину, попутно сэтим замечая, как налужайку пожаловали несколько знакомых лиц воглаве сцесаревичем.— Так ибыть можешь увидеться сЛизой иАнжеликой. Даю тебе своё разрешение.
Яуже намеревался было покинуть общество брата Прасковьи инаправится всторону выхода, нонамоё удивление, тот даже нешелохнулся ипочему-то преградил мне путь.
—Нучего еще, Феофан?— скривился раздраженно я, глядя сверху-вниз нанего.— Тыполучил прощение. Можешь радоваться ипойти обрадовать мою сестру идочь. Катись отсюда давай! Уменя ибез того времени мало, так что незли меня! Иужточно янехочу тратить его натебя.
Если честно, тояразного ожидал отсопляка, носледующие слова привели меня взамешательство. Даже громко изаливисто захотелось рассмеяться, услышав их.
—Зять, я… яхочу помочь…— сбивчиво заявил парень.— Ятоже столп… Ямогу сражаться… Язнаю, тысилен. Сильнее тебя наЗемле сейчас никого нет, имногие считают тебя полноценным хранителем Российской Империи, если невсего мира. Поэтому… позволь мне сражаться врядах корпуса.
Чтоб ябеспардонно сдох! Сплю, что ли? Или они издеваются надо мной? Габриэль, Ниа иэтот туда же. Идиот, мать его! Может уменя налбу вывеска красуется сословами, что язаписываю всех желающих напогибель?
—Тынестолп, Феофан,— отрезал ягрубо я.— Тыбезмозглый сопляк, который ненюхал крови, непробовал еёнавкус инезнает, что такое схватка наистребление. Всё происходящее станет массовой бойней. Смертником, стать захотел, а? Утебя иная задача. Тыбудешь защищать Лизу иАнжелику вмоё отсутствие. Тебе ясно?
—Нозять, я…
—Мелкий, янеповторяю дважды,— повысил яголос, быстро набрасывая полог тишины.— Носучетом всех обстоятельств повторю… Тебе всё ясно, Феофан⁈— повысил ятон, авголосе зазвучала сталь.— Если яневернусь, тоты… Именно ты! Будешь ихоберегать изаботиться омоей сестре идочери! Или тебе нужно всё разжевать иврот положить?
Из-за подобной правды омоей возможной кончине глаза юноши расширились, авглубине его глаз заплескался ужас вперемешку спаникой.
—Зять, тоесть… как?— ошалел малец.— Ты… тыже… ядумал…
—Дамне плевать, что тыдумаешь! Ядосих пор неуслышал столь заветных для себя слов. Нуже!
—Я… буду ихоберегать изащищать, зять… даже если тебя нестанет… обещаю…— прошептал потрясенно Потёмкин, глядя наменя так, словно видел впервые.— Даю тебе слово.
—Вот имолодец,— похвалил его я, разом смягчаясь.— Атеперь исчезни. Вздумаешь кому-нибудь проболтаться отом, что услышал, считай тыуже труп. Атеперь прочь сглаз моих! Нопрежде навести сестру. Она затебя беспокоилась. Всё, давай, кыш отсюда! Устал яоттвоей компании!
Некоторое время Феофан напоминал деревянного болванчика, который мог только кивать навсе мои утверждения, ностоило мне отвесить ему очередную затрещину для придания скорости, как тот словно пушечный залп устремился всторону Прасковьи, которая вэто самое время очем-то беседовала сВальдХэрри иИварой.
Тем неменее, уже пяток секунд спустя тесамые несколько лиц, что яувидел ранее, показали себя публике ипока многие аристократки отвешивали Романову поклоны ирасшаркивались вприветствиях, кое-кого совсем незаботила такая дворянская учтивость.
—ДЯДЯ РОСТИЛАВ ПРИЕХАЛ!!!— весело завизжала Лика инавсех парах устремилась всторону цесаревича, попутно сэтим подхватывая под руку элементаля света.
